100 великих крылатых выражений

В должность Уваров вступал многое перевидавшим человеком. В 15 лет он начал служить в Коллегии иностранных дел, в 1809 г. стал секретарем посольства в Париже, а в 24 года, когда многие только начинали служить ли, прислуживать ли, оставил дипломатическое поприще и направился совсем к другой цели. Он оказался, как среди долины ровныя, на пустующей ниве просвещения. Никто другой особенно не выделялся здесь. Уваров со своим опытом и напором, своими идеями и работоспособностью был заметен издалека. Его намерения были внятны Богу, дела хорошо видны Государю.

Чиновничье рвение и должностной успех соединялись в нем с научным усердием и любовью к познанию. Его хвалил царь за его дела, но хвалили и Жермена де Сталь, и Гете, и братья Гумбольдты – светочи европейского просвещения – за его статьи по древнегреческой литературе и археологии. Всем же русским литераторам первой трети XIX в. Уваров был, что крестный отец. 14 октября 1815 г. он, наряду с В. А. Жуковским, стал одним из шести основателей литературного общества «Арзамас». Вскоре с согласия Уварова и К° в общество будут приняты все те, кто прославит Золотой век русской словесности: А. С. Пушкин, П. А. Вяземский, К. Н. Батюшков, Д. В. Давыдов.

С. С. Уваров.

Художник В. А. Голике. 1833 г.

Опыт, ученость, ум, талант – все было при Уварове, когда он занимал должность министра просвещения, в то время как в другие времена в России багаж кандидатов на этот пост был порой очень легок и ограничивался одним исполнительским навыком. Этот весомый и разнообразный багаж и сделал Уварова тем, чем он был, человеком «очень непростым, зыбким, не ясным, не однозначным», как характеризует его российский историк А. А. Левандовский («Просвещенный хранитель». «Знание – сила», 2014, № 7).

В юности он был записным либералом; с возрастом, уже к 30 годам, сделался консерватором. Но то и другое не выглядело на нем взятыми напрокат масками, то и другое было разными сторонами его ума и души, коими он поворачивался к людям и обществу. Он был интеллектуал, сделавший карьеру, «человек очень просвещенный, причем не только читающий, знающий, еще и рассуждающий, думающий, рефлексирующий, что – редкость в те времена в высшей среде» (Левандовский). Кем он не был, так это карьеристом, делающим в нужный момент «глубокомысленную мину».

Уварову не было надобности казаться, он был достоин своего Олимпа, обретенного им на ниве русского просвещения. Он думал, размышлял, и задолго до наступления эпохи реформ он реформировал хотя бы одну область общества – систему образования. Она достигла при нем европейского уровня, а Московский университет стал одним из лучших в Европе. Лучшие же его выпускники, как и, например, Петербургского университета, получали право поехать на стажировку, за «учености плодами» — в знатный университетский край, в Германию. Заботился он и о низших ступенях образования – прежде всего о гимназиях. На них он не жалел средств, для них были составлены образцовые учебные планы. При нем в гимназиях стали изучать не только историю или древние языки, но и естественные науки. В школьной программе появились биология, ботаника, химия, физиология, физика.

Для государя же Николая I (1796–1855; годы правления: 1825–1855) Уваров приготовил то, в чем тот так нуждался после восстаний в Петербурге (1825) и Польше (1830–1831), омрачивших начало его правления. Уваров приготовил для него государственную идею – «православие, самодержавие и народность», сразу придавшую высший, провиденциальный смысл всей его деятельности во главе империи. Николай был поставлен Богом на царствование, чтобы среди безумного неверия сберечь православную веру, среди братоубийственных революций укрепить подлинный стержень государства, самодержавие, а в «вавилонском смешении» двунадесяти языков, угрожающем Святой Руси, взрастить и напитать народный дух. Следуя этой мудрой идее, царь мог строить богоизбранную монархию, и сам был теперь первым после Бога, предстателем Его на земле.