100 великих тайн Первой Мировой

Керенскому и другим правительственным агитаторам из числа меньшевиков и эсеров удалось убедить солдатские комитеты всех фронтов и армий поддержать наступление, одобренное также всероссийскими съездами рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Он говорил солдатам: «Ваша армия при монархе совершала подвиги. Неужели она при республике окажется стадом баранов?»

На этот раз русские войска обладали не только численным, но и техническим перевесом над противником. На Юго-Западном фронте превосходство русской стороны по людям было в 3,2 раза, а по орудиям – в 1,3 раза. Артиллерийские снаряды имелись в достаточном количестве. Но Алексеев критиковал планы наступления, считая, что Ставка слепо исполняет волю союзников. Он заявил, что «русская армия стала грозной не врагу, а Отечеству», но услышан не был. Начальник штаба Верховного Главнокомандующего генерал А. С. Лукомский писал в мемуарах: «На успех надеялись вследствие сосредоточения на фронте значительной артиллерии и считали, что, может быть, при поддержке могущественного артиллерийского огня части пойдут вперед, а победа даст и все остальное». Расчеты не оправдались. У немцев и австрийцев тоже увеличились запасы снарядов, и они встретили наступающих ураганным огнем. Наступление провалилось, хотя началось довольно успешно. Войска 8-й армии под командованием генерала Лавра Корнилова хотя и наносили по плану вспомогательный удар, смогли продвинуться дальше всех и овладеть городами Галич и Калуш. Однако другие армии имели лишь незначительное продвижение вперед. Многие части отказывались продолжать наступление. Солдаты самовольно покидали позиции. Приказы командования обсуждались на митингах и чаще всего не выполнялись. Участились убийства офицеров. Оставшись без поддержки соседей, Корнилов 3 (16) июля вынужден был оставить Калуш. Через три дня последовал мощный контрудар австро-германских войск на Тарнополь. Еще в апреле – мае немцы отразили генеральное наступление англо-французских войск и имели возможность перебросить необходимые подкрепления с Западного фронта. В первый же день войска 11-й армии не выдержали натиска врага и обратились в бегство, вскоре ставшее паническим. 9 (22) июля исполнительные комитеты Юго-Западного фронта известили правительство: «В настроении частей, двинутых недавно вперед героическими усилиями сознательного меньшинства, определился резкий и гибельный перелом. Большинство частей находится в состоянии всё возрастающего разложения. О власти и повиновении нет уже и речи. Уговоры и убеждения потеряли силу, на них отвечают угрозами, а иногда и стрельбой. Некоторые части самовольно уходят с позиций, даже не дожидаясь подхода противника. Были случаи, что отданные приказания спешно выступить в поддержку обсуждались часами на митингах, почему поддержка опаздывала на сутки… На протяжении сотен верст в тыл тянутся вереницы беглецов с ружьями и без них, здоровых, бодрых, потерявших всякий стыд, чувствующих себя совершенно безнаказанными».

Несмотря на превосходство в живой силе в 3 раза, а на направлении главного удара – в 6 раз, многие части не поддерживали наступление, а в ударных быстро нарастали потери, особенно офицеров, шедших впереди. К 1–2 (14–15) июля наступление на Юго-Западном фронте замерло окончательно. Потери трех наступавших армий за время операции составили 1222 офицера и 37 500 солдат, причем наиболее боеспособных частей, еще готовых воевать.

9 (22) июля атака трех немецких рот обратила в бегство 126-ю и 2-ю Финляндскую стрелковые дивизии. Один ударный батальон, прибывший в тыл XI армии, за держал за одну ночь в окрестностях местечка Волочиск 12 000 дезертиров. По воспоминаниям П. Н. Врангеля, «прорыв революционной армии», о котором доносил председателю правительства князю Львову «военный министр», закончился изменой гвардейских гренадер, предательски уведенных с фронта капитаном Дзевалтовским. За ними, бросая позиции, побежала в тыл вся XI армия… «„Демократизированная армия“, не желая проливать кровь свою для „спасения завоеваний революции“, бежала как стадо баранов… Пехота наша на всем фронте продолжала отходить, не оказывая врагу никакого сопротивления. В день фронт наш откатывался на 20–30 верст».

10 (23) июля 1917 года главнокомандующий армиями Юго-Западного фронта генерал от инфантерии Л. Г. Корнилов запретил всякого рода митинги и заявил:

«Самовольное оставление позиций, непроявление необходимой стойкости и упорства и неисполнение боевых приказов считаю изменой Родине и революции. Приказываю всем начальникам в подобных случаях, не колеблясь, применять против изменников огонь пулеметов и артиллерии».

^{Генерал Л. Г. Корнилов выступает перед войсками. 1917 г.}