1917: Вперед, Империя! (СИ)

– Что ж, ИХ желание объяснимо. Но НАМ-то оно зачем? Какие аргументы они бросают на свою чашу весов?

Свербеев пожал плечами.

– Аргументов-то много, Ваше Величество. В частности, очень многое из того, что обещано нам, в реальности поступит лишь весной и летом следующего года. Это же касается очень многих вопросов, которые связаны со строительством заводов и передачей прочих технологий России. В частности, мы должны четко понимать, что те же авиационные двигатели, тракторы, грузовые автомобили и все, выпуск чего мы хотим наладить у себя, окажется доступным нам лишь в случае, если 1918 год будет очередным годом войны, а не годом сугубо послевоенным. Совершенно очевидно, что прибытие в Москву Ее Высочества принцессы Иоланды, равно как и всей итальянской делегации не прошло мимо внимания вашингтонского политикума. Во всяком случае, ничем иным невозможно объяснить сегодняшнее прибытие в Петроград мистера Джеймса Джерарда, бывшего посла Соединенных Штатов в Германии.

– Вы очевидно должны быть с ним знакомым, не так ли?

– Разумеется, Ваше Величество. В бытность послом Российской Империи в Берлине мне приходилось встречаться с этим господином.

– И что вы можете сказать о нем?

На фото: посол США в Германии Джеймс Джерард

– Он не только и не столько дипломат. Помимо официального Вашингтона за ним стоят весьма влиятельные круги, многие из которых, так или иначе, перекликаются со «старыми семьями», которые привезла с собой в Москву Ее Высочество. В частности, могу отметить довольно серьезные связи мистера Джерарда с Домом Барухов.

М-да, Барухи, Морганы, старые семьи. Куда-то я влезаю все глубже и глубже, погружаюсь все выше и выше…

Стук в двери прервал мои размышления. Стоит ли говорить о том, что на пороге вновь возник мой адъютант полковник Абаканович?

– Ваше Императорское Величество! Начальник караула Спасской башни сообщил, что только что кортеж Ее Императорского Высочества Великой Княжны Марии Викторовны въехал на территорию Кремля!

– Что ж, Сергей Николаевич, – сказал я, поднимаясь с кресла, – придется американцам обождать, пока русский Император встречает свою невесту, не так ли?

– Точно так, Ваше Императорское Величество.

* * *

На фото: Кремль до революции. Монастыри еще не снесли

МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 23 июля (5 августа) 1917 года.

Кому-то я порву задницу на британский флаг. Как могло такое случиться, что кортеж и Иоландой выехал из Марфо-Мариинской обители, да так, что я об этом не в курсе дела? Нет, судя по всему, все меры безопасности соблюдены, но почему я об этом ничего не знаю? Ведь не шуточный же вопрос! Пусть и ехать-то всего ничего – чуток Замоскворечья, два моста да остров Балчуг с Зарядьем, но все равно, не шутки ведь!

Я сбежал по лестнице и торопливо вышел на улицу. Ко входу в Дом Империи уже подкатывало несколько одинаковых автомобилей, и я на мгновение остановился, пытаясь понять, в каком именно авто едет Иоланда, а какие из них являются лишь машинами прикрытия, набитыми охраной.

Но, в отличие от возможных террористов, я имел преимущество, поскольку искомый автомобиль остановился непосредственно рядом со мной и подбежавший телохранитель поспешил распахнуть дверцу лимузина.

Изящная рука легла на мою ладонь, и я помог принцессе выйти из автомобиля. Впрочем, о чем это я? Нет больше принцессы Иоланды Савойской…

– Ваше Императорское Высочество.

– Ваше Императорское Величество.

Мы обменялись отнюдь не протокольными улыбками.

– Дорогая Мари, я счастлив вновь видеть вас. Быть так близко и одновременно так далеко, что может сравниться с этой пыткой?

Ио-Мария ответила на русском языке, старательно выговаривая слова, но из-за волнения акцент был явно различим:

– Ах, Михаил, я тоже ждала встречи. Но, вот и все, все позади. Я отныне настоящая ваша невеста – Великая Княжна Мария Викторовна, русская и православная.

Я поцеловал ей руку, нежно прижавшись к ее коже губами.

– Добро пожаловать в Императорскую Фамилию, моя дорогая невеста. Теперь мы вместе и вместе мы – навсегда.

* * *

МОСКВА. КРЕМЛЬ. ДОМ ИМПЕРИИ. 23 июля (5 августа) 1917 года.

Пока моя Мари пудрила носик и отдыхала после всех перипетий монастыря, мой рабочий день не прекращался ни на час. Завершив международные дела со Свербеевым, я тут же погрузился в дела внутренние и сугубо грамматические.

Три министра – Суворин, Вернадский и Ольденбург вот уже битый час обсуждали вопрос реформирования русского языка, а точнее разбирали аргументы, изложенные в докладе комиссии господина Шахматова, которая провела обширнейшую работу.