48 часов

— Вы понимаете, что я требую этого?

— Да.

— Бейкер и Дельмонт… Вспомните о них.

— Ни о ком другом я и не думаю. А если вы желаете смыться — прошу!

Он осторожно поставил стакан на столик. Этой ночью Ханслета было не узнать: он проявлял свои чувства. Второй раз в течение, десяти минут! Вид у него был не слишком бодрый. Потом он снова взял стакан и улыбнулся.

— Калверт, вы просто не понимаете, что говорите, — тон у него был вполне дружелюбный. — Ваша шея и затылок… Впрочем, так оно, наверное, и бывает, когда человека душат и его мозг достаточно долго не получает кислорода. Кто вас защитит, если ваши приятели явятся сюда по вашу душу? Сами вы не в состоянии драться даже с игрушечным медвежонком.

— Простите меня, — сказал я искренне.

Я работал с ним, наверное, десяток раз на протяжении последних десяти лет и должен был знать, что единственное, чего он не в состоянии сделать, — это бросить товарища в трудную минуту.

— Что вы говорили о дядюшке Артуре? — спросил я. Теперь, когда мы знаем, где находится «Нантсвилл», дядюшка мог бы распорядиться выслать сюда какой-нибудь военный корабль, чтобы следить за ним с помощью радара…

— Мы знаем только, где он находился, когда я его покидал. Они подняли якорь, когда я отплывал. К. рассвету корабль может оказаться в ста морских милях от известного мне места, причем в любую сторону от него.

— Значит, мы вынудили их бежать? Дядюшка Артур будет в восторге, — он тяжело опустился в кресло, потом глянул на меня. — Но нам известен его новый облик, ею название и флаг.

— Я уже говорил, что это не имеет никакого значения. Завтра он будет выглядеть иначе. И называться тоже. Станет какой-нибудь «Хокомарой» из Иокогамы и будет идти под японским флагом, перекрашенный в зеленый цвет и с другой мачтой.

— А воздушная разведка? Мы бы могли…

— Пока мы ее организуем, пройдет столько времени, что летчикам придется обследовать уже двадцать тысяч квадратных миль морской поверхности. Вы слышали последнюю метеосводку? Низкие тучи, мгла. Самолеты придется вести на небольшой высоте, что снизит коэффициент их полезного действия процентов на девяносто. Во время дождя, при плохой видимости, у них не будет даже одного шанса из тысячи различить судно. Впрочем, если бы им даже это удалось, какой смысл? Самое большее, пилот мог бы помахать им крыльями.

— В нашем распоряжении целый флот. Пилот сможет немедленно вызвать военные корабли.

— Какой флот? Средиземноморский? Или дальневосточный? В этих водах нет ни одного военного корабля. Пока сюда доберется какой-нибудь корабль, «Нантсвилл» смоется в неизвестном направлении. Но представим себе даже, что они догнали бы «Нантсвилл». И что дальше? Затопить его с помощью орудий, зная, что в трюмах, скорее всего, заперто двадцать пять членов прежнего экипажа?

— А группа захвата?

— Имри будет ждать их с автоматами, направленными в заложников из команды судна. В такой ситуации он даже может позволить себе вежливо и мирно поинтересоваться, что ребята из группы захвата собираются делать.

— Ладно, я лучше пойду надеть пижаму, — устало и безнадежно сказал он, но у порога обернулся. — Но если «Нантсвилл» смылся, эти парни смылись на нем. Так что, возможно, нам не следует ожидать гостей. Вы об этом не подумали?

— Нет.

— По сути дела, я тоже не верю в это.

Они заявились в двадцать минут пятого. Все было обставлено совершенно легально, официально и спокойно. Они пробыли у нас сорок минут, и, даже когда они отплыли, я не был уверен, те ли это люди, которых мы ждали.

Ханслет вошел в мою каюту на носу катера, зажег свет и потряс меня за плечо.

— Проснитесь, сэр, — громко сказал он.

Я не спал, но, конечно, разыграл маленькую комедию. Прежде чем открыть глаза, я долго зевал и постанывал. Но в каюте оказался один Ханслет.

— В чем дело? Что происходит?.. О, Господи! Сейчас ведь четыре утра.

Сам ничего не понимаю, — раздраженно ответил Ханслет. — На борту полиция. Они хотят видеть вас по важному делу.

Полиция?! Вы действительно сказали «полиция»?

— Так точно, сэр. Придется вам встать. Они ждут вас.

— Полиция у нас на борту? Я бы хотел…

— Бога ради, сэр! Вставайте. Извините, но сколько последних рюмочек вы выпили, ложась спать? Их четверо: двое полицейских и двое таможенников. Утверждают, что дело очень срочное.

— Надеюсь, что действительно срочное. Посреди ночи! За кого они нас принимают? За почтовых грабителей? Вы сказали им, кто мы? Ладно, ладно, уже иду.