Ад идет с нами

Стоило Блайзу уйти, как к сержанту вернулись воспоминания и тянущая боль в груди. Чимбик лежал на койке, глядя в потолок и всерьёз размышляя, не запросить ли у группы контроля внеплановую диагностику. Мысль о возможной утилизации казалась странно-заманчивой. В конце-концов, зачем функционировать такому дефектному образцу, как он?

Сержант даже не сразу почувствовал, что в комнате посторонний — ещё один признак скрытого дефекта. Он ощутил чужой, неуместный в казарме запах и тело отреагировало до того, как включился разум. Чимбик вскочил, схватил пистолет и, уже вскидывая его, сообразил что это за чужой запах.

Духи.

Сержант моргнул и понял, что целится в Талику.

Она стояла в дверном проёме, настолько же чуждая и неуместная тут, как цветок на танковой броне. За ней Чимбик заметил Стилета. Тот поднял сжатый кулак — знак поддержки — и ушёл, оставив брата наедине с гостьей.

— Вы? — растерянно и, одновременно, беспомощно спросил сержант, опуская оружие. — Мэм, я…

Репликант отложил пистолет и опустил голову, не в силах встретиться взглядом с Таликой.

— Вам лучше уйти, мэм, — наконец глухо произнёс репликант, глядя в пол. — Я не справился с задачей. Мой провал повлёк много жертв.

Чимбик и раньше не понимал, чем вызывает симпатию этой идиллийки, зато теперь он точно знал, почему не заслуживает её.

С самого детства сержант привык быть лучшим, добиваться успеха, не терпеть неудач. Это был не вопрос абстрактной гордости, а требование к выживанию. Если ты не достаточно хорош, то ты никому не нужен. Ты — дефектный. А дефектных списывают.

Сержант повзрослел, но заложенная с детства система ценностей осталась прежней. И сегодня он проиграл. Из-за него погибли десятки ни в чём не повинных идиллийцев. Таких же, как Талика. И когда она узнает об этом, то поймёт, что он не заслуживает ни уважения, ни любви, ни принятия в семью. Как можно любить того, кто не способен защитить своих близких?

По мнению самого Чимбика, ему и в армии теперь не место. Слабак с не диагностированным сбоем — угроза для всех, пустая трата ресурсов.

Мир репликантов был жесток, но прост и ясен. И сержант ясно понимал, что сейчас Талика уйдёт прочь, навсегда унеся с собой тепло и уют дома, который он в мечтах называл своим.

Но, вопреки его словам и здравому смыслу, идиллийка не ушла. Она молча подошла к опустившему голову репликанту и обняла его, с головой погрузив в чувство всепоглощающей любви. Эта любовь вобрала в себя тысячу оттенков: теплоту и нежность материнских объятий, не знакомых сержанту, искреннее беспокойство и безмерную радость от того, что Чимбик жив и здоров, безоговорочную поддержку, и иррациональное желание защитить его, прирождённого убийцу.

Это всепоглощающее чувство в одно мгновение смело казавшуюся несокрушимой стену, что сержант возвёл между собой и миром, оставив усталую опустошённую душу беспомощно болтаться где-то между небом и землёй.

И вдруг стало не важно, что он не был лучшим. Что он не справился. Что он виновен в смертях тех гражданских. Что он вообще не заслуживает ничего подобного. Все знания и сомнения сержанта бессильно разбились о безграничную, немыслимую любовь, исходящую от Талики. Она бережно обнимала и баюкала живое оружие и странная боль в груди Чимбика таяла, растворяясь в немыслимой теплоте.

Сколько они простояли так, Чимбик не знал. Ему казалось, не меньше пары суток. Но за стеной всё так же стояла тихая ночь, нарушаемая лишь привычными звуками армейской жизни, да где-то далеко шумел город, словно морской прибой у скал.

— Пойдём домой, зелар, — прошептала Талика, мягко увлекая репликанта за собой.

Майор Савин проводил задумчивым взглядом странную пару: идиллийку и репликанта. Почему странную? Потому что хрупкая нежная женщина бережно вела послушного и удивительно умиротворённого сержанта, одного из самых злобных и жёстких искусственных солдат базы. Репликанта, что вызывал тревогу группы контроля и, в последние часы, нервозность и беспокойство самого Савина.

Корпоратский умник Тайрелл с самого возвращения РС-355085 твердил о критическом сбое и необходимости изолировать изделие для тщательной диагностики. Савин и сам заметил перемену: обычно жёсткий и предельно собранный сержант после возвращения с задания переменился. Будь на его месте человек, майор решил бы, что дело в трагической гибели гражданских у Зелара, но РС-355085 не был человеком. Савин читал “послужной список” репликантов и знал, что те с полным равнодушием устраивали такое, от чего у нормальных людей волосы дыбом становились. Так с чего бы сейчас его обеспокоила гибель гражданских?

Как бы то ни было, когда другой репликант-сержант РС-355045 обратился к нему со странной просьбой выписать разовый пропуск в расположение бригады для Талики Варес и увольнительную для РС-355085, Савин не отказал. В конце-концов, Тайрелл сам рассказывал ему о неожиданном позитивном влиянии идиллийцев на психическое состояние репликантов. Может и теперь хвалёная идиллийская эмпатия поможет и репликанту обрести душевное равновесие?