Ад в тихой обители

«Устав ордена святого Августина», «Устав ордена святого Бенедикта», «Подражание Христу» Фомы Кемпийского, «Размышления о Французской революции» Эдмонда Бэрка… Лорд Фрэнсис Пауэрскорт рылся на полках домашней библиотеки. Сестра покойного владельца Ферфилд-парка и ее адвокат укатили в Лондон плести дальнейшие интриги в борьбе за наследство. По версии миссис Кокборн, срочный отъезд объяснялся ее волнением о семействе, которое она не может оставить на весь период судебной тяжбы. Прощальное напутствие свидетельствовало, что запас ядовитых стрел у нее не иссяк:

— Меня чрезвычайно удивит, Пауэрскорт, если к моему возвращению вам повезет и вы все-таки узнаете, что же случилось с моим братом. Но в случае такой удачи уж непременно известите.

Оставшись на время хозяином усадьбы, детектив вызвал погостить здесь леди Люси с детьми. Приглашен был и Джонни Фицджеральд.

Пауэрскорт вытащил фолиант под заглавием «История Ферфилда». Из этого сочинения он узнал, что основание усадьбы относится ко временам Тюдоров, а большинство построек возведено в конце XVII века при неком Кросвэйте, военном министре и армейском казначее Уильяма III. Указывалось также на очарование французского стиля в архитектуре дома, с его парадным двором, крыльями низких флигелей и характерным для той эпохи потайным коридором… Что? Тайный ход? Откуда и куда? Где вход в него? Несмотря на поздний час, детектив ощутил прилив бодрости.

В книге упоминалось о ведущей в коридор небольшой двери рядом с камином в гостиной, однако рисунок интерьера не пояснял, где именно располагалось это помещение. Назначение комнат, следуя вкусам наследников Кросвэйта, за два столетия не раз менялось. Пауэрскорт нашел старинный план, без обозначения тайного коридора, но с четкой схемой цокольного этажа. Искомая гостиная находилась, решил детектив, как раз на месте нынешней библиотеки. А дверка, видимо, та самая, что в десяти шагах от него, слева, вплотную к камину.

Пауэрскорт с силой дернул дверь. Она не поддавалась. Заперта? Он попытался еще раз. Раздался жуткий скрип, и дверь медленно отворилась. Должно быть, давно не открывали. В нише оказалась вторая, железная дверца с почти незаметной маленькой круглой ручкой. Повернув ее, Пауэрскорт заглянул внутрь. Не видно ничего, кроме ведущих вниз ступенек.

Благоразумие призывало дождаться утра и спуститься с фонарем, но осторожностью Пауэрскорт не отличался никогда. С помощью пары громадных томов, на красных кожаных переплетах которых значилось «История графства Дорсет», он заклинил дверь, чтобы ненароком не захлопнулась. Проверил надежность крепежа и стал спускаться.

Поначалу все шло хорошо. Для первой дюжины ступенек проникавшего сверху света вполне хватало. Затем лестница резко свернула влево, приведя в узкий каменный коридор, — видимо, тайный ход наружу, в сад. Сплошь покрытые плесенью стены сочились сыростью. Где-то впереди, звонко ударяясь о камень, капала вода. Интересно, как тут насчет мышей и крыс? Эти животные Пауэрскорта не особенно тревожили; только бы не летучие мыши, чьи омерзительные стаи были памятны по годам, проведенным в Индии. Стало почти темно. Пробираться приходилось ощупью, правой рукой ведя по стене и пробуя дорогу носком ботинка. Возникло неприятное ощущение. А если проход тянется на сотни и сотни ярдов? Если в конце пути дверь или люк на прочном наружном запоре? Серая полумгла скоро сменится непроглядным мраком.

Пауэрскорт остановился. С потолка капала вода. Очень холодная вода и прямо ему на голову. Ну, не вернуться ли? Что-то мягко метнулось вдоль стены. Крысы, решил Пауэрскорт, крысы, напуганные человеческим вторжением. Стены совсем мокрые. Да и в ботинках уже хлюпает. Опять частая дробь капели. Ого! Здесь целый водопад. Пауэрскорт ускорил шаг, заставляя себя дышать ровно и глубоко. Паника — последнее дело. Неплохо бы сюда верного друга Джонни Фицджеральда. Все, уже ничего не видно. Какие-то шорохи, издалека какой-то странный стонущий звук. Не бродят ли по коридору призраки Ферфилда, слоняясь в мрачном подземелье и хищно поджидая случайного гостя из мира живых? Ощупывающая стену рука почувствовала нечто новое: грубая каменная кладка сменилась тесаной гладью. Это обнадежило.