Адвокат с Лычаковской

Шацкая вспомнила про ту ночь, когда Йозеф был вместе с ним на Клепарове. Кошевой уже успел узнать — тогда зубной лекарь пошел кратчайшим путем, придумав очередную неприятность с полицией, из которой выкупил себя за грубые деньги. Потом пришлось включать умственные способности на полную мощность, объясняя своей фейгале, откуда у него появились упомянутые грубые деньги и почему она до сих пор про них ничего не знала. Как выкрутился из этой передряги, Йозеф не объяснил, а Кошевой решил не добиваться — похоже, выход найден, и на том конец. Но Шацкий таки действительно знал во Львове не всех и все, но много кого и чего. Тут Эстер, сама того не понимая, была права: такие знания Климу в свете его последних выводов очень понадобятся.

Именно поэтому не отказался от приглашения в Кракидалы, наоборот — искал подходящего случая, чтобы будто между прочим напроситься.

Сейчас Климу удалось поднять настроение Йозефа рассказом о том, как вовремя подоспели полицейские агенты, спасая его жизнь. Даже немножко приукрасил ситуацию, рассказав сценку в лицах и вспоминая при этом, как прежде, смолоду, играл в любительском театре. Выслушав эту часть, Шацкий, призывая Эстер в свидетели, подытожил:

— Пане Кошевой, признаюсь вам честно — если бы в подобной ситуации оказался я, намочил бы, извиняюсь, кальсоны.

Шацкая наморщила нос, но ничего на это не сказала.

Рассказ о возвращении Клима на Лычаковскую аж под вечер того длиннющего дня, то есть без малого за сутки с тех пор, как он оставил место домашнего ареста через окно. Кошевой физически был на глазах у полиции, его действия координировал комиссар Вихура. К тому же события закрутились так быстро, что никто из тех, от кого зависело, не подумал про замену вахмистра, который присматривал за квартирой арестанта. Сам же вахмистр, оставаясь на посту, совсем забыл про истинную цель своего там пребывания. Наоборот — радовался, что начальство про него забыло, и предпочел не напоминать о себе без надобности.

Разговорившись с дворником, вахмистр в течение дня подружился с ним. А среди ночи Бульбаш раздобыл бутылку коварной контушевки, и новоиспеченные приятели сели за карты. Дворник после того на утро поднялся для исполнения обязанностей. Вахмистр же спал до обеда, проснулся, узнал — пан Кошевой за это время не давал о себе знать и слышать, к нему также никто не приходил, успокоился и решил отыграть потерянное вчера. Уже на трезвую голову — именно на контушевку он списал свой проигрыш накануне. Поэтому увидев своего подопечного с побитым лицом, еще и в сопровождении лично комиссара Вихуры, полицейский не на шутку перепугался, имея все основания ожидать серьезного и справедливого нагоняя. Обошлось, его отпустили домой, хотя предупредили — Кошевой сбежал из-под носа, выводы непременно будут сделаны.

Ну, а про карты рассказал Климу сам Бульбаш — уже на следующий день, когда тот, проверяя свое предположение, втянул дворника в разговор. Имея вполне серьезные деньги от пана Силезского, мог себе позволить предложить небольшую премию за нужную и подробную консультацию.

И вот теперь, чувствуя — тут уже не поговоришь, Кошевой поднялся, одернул пиджак, вежливо поклонился:

— Премного благодарен, шановна Эстер, — хозяйка уже дала понять, что лучше называть ее так, чем по отцу, у них так не принято. — Позволите пригласить вашего мужа на хороший кофе куда-нибудь в город?

— Да забирайте его, пане Кошевой, — отмахнулась женщина. — Все равно эти дни от него как от зубного лекаря никакой практической пользы. Сейчас также пришлось отказать нескольким клиентам.

Шацкий почмокал вытянутыми в трубочку губами.

— Никуда они не денутся! — тоже встал, выпятив грудь. — С их состоянием путь только к Шацкому! Очень извиняюсь, Эстер, но ты совсем не разбираешься в том, как привлекать пациентов и расширять практику! Те, кому мы отказали в эти дни, пане Кошевой, хоть как придут сюда в ближайшее время. Поскольку появится их больше, чем обычно, к лекарю Шацкому будет стоять очередь. Я держу практику, пане Кошевой, преимущественно вот так — за счет того, что в мой кабинет постоянно есть очередь. Значит, есть к кому стоять, и слухи расходятся по всему городу!

Эстер, наверное слыша подобные уловки часто, не нашла слов в ответ. Поэтому Йозеф, таки сказав в этой истории последнее слово, подхватил шляпу и гордым шагом вышел прочь.

Клим в очередной раз раскланялся, поспешил за ним.

Как только вышли, Йозеф вдруг изменился в лице. Взяв двумя пальцами Кошевого за рукав, дернул, таким образом прося вернуться к себе, заговорил быстро, отрывисто, и сейчас это был совсем другой Шацкий — которого Клим не видел ни разу за все недолгое, но плодотворное время их знакомства: