Аккорды сердца

─ … Этот мужчина в костюме Деда Мороза проник в торговый центр и, дождавшись закрытия, украл енота. Почему именно енота, и кто он, полиция так и не смогла выяснить, но для кого-то Новый год теперь точно станет символом свободы. ─ Даже ведущая едва сдерживает смех, но я не знаю, как реагировать на замаскированного и явно подвыпившего деда, который спокойно ворует живность, отсалютовав камере.

─ Как это вообще случилось?

─ Ты хотела енота.

─ И ты его сп…ёр?

Пожимает плечами, будто это вообще пустяк.

─ Он просил освободить его. Даже у политических преступников условия лучше, чем у этих животных…

─ Что ты такое, а? ─ стону, едва сдерживаясь, чтобы не прибить его, но тут лохматый чёрт открывает глаза и долго смотрит на меня из своего положения.

─ Зачем ты здесь, птичка? Неужели мистер десять лямов тебя не впечатлил? ─ ему жутко плохо, и это видно невооружённым глазом. ─ Пришла нас сравнить?

Нет, я его точно убью…

─ О тебе друг беспокоится, ты, идиотина! ─ ударяю его кулаком в плечо, а у самой слёзы накатывают. ─ Если себя не жаль, так пожалей тех, кто о тебе переживает!

Сразу вспоминаю, как едва вытащили одного придурка, которого мы едва не потеряли из-за его глупой уверенности, что алкоголь решит все проблемы. И это воспоминание добивает окончательно, прорывая ту плотину, которая надёжно сдерживала все мои эмоции за барьером.

Теряю бдительность, и меня опрокидывают на диван, а потом так стремительно подминают под себя, что я только диву даюсь, откуда вдруг эта перемена.

─ Правда обо мне переживаешь? ─ дышит своим перегаром, придавливая своим телом, и я не могу выбраться.

─ Отпусти! Отпусти меня, алкаш! Ненавижу запах алкоголя, и тебя ненавижу! ─ пытаюсь освободиться, только для страдающего похмельем он слишком сильно держит мои руки. ─ Зачем ты вообще появился в моей жизни?

Вырываюсь, делая себе только хуже. Ощущаю его возбуждение так сильно, что замираю, распятая под ним, а дыхание тут же сбивается. Сражаемся взглядами, и это похоже на взрыв двух столкнувшихся метеоритов в космосе. Неизбежный. Яркий. Смертоносный.

─ Птичка, ─ горячо дышит в шею, чуть прикусывая кожу и вдруг начинает медленно двигать бёдрами, а я проклинаю слишком тонкую ткань легинсов, потому что это слишком. ─ Зря ты пришла. У пьяных нет чувства меры, знаешь ведь?

Вот засада.

9

Михаэль

─ Слезь с меня, ─ требует Ника, а мой пьяный мозг только об одном может думать.

─ Ты мне одно ответь, птичка. У тебя так мужиками крутить в крови или это чистый экспромт был?

Вспоминаю, как она на парковке к нему кинулась, и злость дерёт когтями.

─ О чём ты? ─ хмурит бровки, будто реально не понимает, что натворила, а мне её в клочья разорвать хочется, чтоб перестала играть со мной. Или это просто похмелье?

─ Я уже понял, что ты под дурочку косить любишь, ─ скольжу собой, прижимаясь к ней тесно, и тормозить себя больше не собираюсь.

Какого хрена я должен отказывать себе в маленьких радостях, когда нам обоим это нравится?

─ Что ты делаешь? ─ паникует, и я в этот момент теряю весь контроль над собой.

─ Ну, знаешь, как говорил мой дед? ─ щекочу её живот, заставляя Нику дёрнуться. ─ Ничего на свете лучше нету, чем скрипеть кроватью до рассвета…

Напрягается подо мной, но деться всё равно никуда не может.

─ Да что б у тебя харя треснула по диагонали зигзагом!

─ Ля ты какая, а…

Удерживаю её руки над головой, а сам задираю свитер, и мне открывается сумасшедший вид на идеальную грудь с розовыми сосками.

─ Охуеть…

Падаю куда-то ниже, чем ад.

Полыхаю, как костёр, рот наполняется слюной, и член становится таким твёрдым, что точно сейчас прорвёт штаны.

Веня в кои-то веки заинтригован происходящим. Наблюдает за нами со всё возрастающим интересом, и на миг становится неловко, правда, это чувство пропадает, уступая место неподконтрольному желанию.

─ Чёрт, птичка, ─ тяну не своим голосом, ухватив пальцами затвердевшую горошину, и Ника шипит сквозь зубы. ─ Хочу взять их в рот и как следует приласкать.

Мучительно краснеет, отворачивая голову в сторону, а меня штормит от этой прекрасной картины.

Наклоняюсь, ведя языком по белой коже. Хватаю губами то один сосок, то другой, ловлю их языком, слыша слабые стоны, и крыша слетает нахрен вместе с остатками мозгов.

Всасываю розовую плоть, как одержимый, ныряя рукой между нашими телами. Забираюсь Нике между ног, и, чувствуя её влагу, пьянею окончательно — после трёх дней запоя, это утро, похоже, меня и добьёт.

─ Не надо… Хватит, ─ просит пощады птичка, только её голос и тело твердят обратное.

Трогаю мокрые, скользкие лепестки, глажу тугую ягодку, слыша вздохи, и хочется её ответных прикосновений.

На свой страх и риск отпускаю тонкие запястья, беру тёплую ладонь и тяну к себе.

─ Потрогай меня, ─ прошу, ожидая, что мне как минимум прилетит по роже, но этого не случается — только взгляд её штормовой горит предупреждением, делая меня гораздо более твёрдым.