— Ты очень большой. Мы нигде не сможем тебя поселить, когда вернёмся к нашим родителям. А жить в горах мы больше не хотим.
— Я могу стать меньше, — быстро сказал Мориц. — Таким, как когда-то. Ниже твоих колен, А-кси. И ещё…
— Что?
— Я экономичный. Меня не надо кормить. Никогда.
— Это не главное, — улыбнулся Аксель. — Ты уже пришёл в себя?
— Что?
— Ну… ты выздоровел?
— Да. Почти. Он отключил мою пушку.
— Что?! — на сей раз не понял уже Аксель.
— У меня в носу — лазерная пушка. Я мог из неё убить всю эту дрянь…
— Какую дрянь?
— Подопытные птичьи существа. Амалию и Тину. И меня… нас не поймал бы Мудрый Дух.
— Какой ещё Мудрый Дух? Фибах?
— Да. Он не велит звать себя «Фибах».
— Плевать мне на то, чего он не велит! А зачем он отключил твою пушку? Чтоб ты лучше слушался?
— Да. Ещё до моего побега. Мудрый Дух боялся, что я сбегу. И тогда со мной трудно справиться… Она нам пригодится.
— Может быть, я смогу включить?
— Нет! Это сложно. Только он сам.
— Хорошо, я попрошу его, — быстро сказал Аксель, оглядываясь. И увидел в дальнем конце подвала приближающуюся фигуру профессора. — Слушай, а почему же ты сразу… ну, картинками или ещё как-нибудь… не сознался нам, что умеешь говорить? Ведь я тебя спрашивал! Не любишь разговаривать?
— Люблю. Очень! Но я… я боялся.
— Боялся? Чего?
— Вы бы ещё чаще стали просить, чтобы я вас отпустил. А я не мог больше оставаться один…, — вновь отвёл глаза пудель. — Да и он не любит, когда я говорю. Мудрый Дух. Потому и сделал мне такое сложное включение речи!
— Его теперь зовут не «Мудрый Дух», а «Клетчатый Балбес», — торопливо сказала Кри, высунувшись из-за плеча Акселя. — Запомни, пёсик!
— Я запомню, — сказал Мориц, мигнув. — Он и меня девятнадцать раз называл балбесом. Что такое «Балбес»?
— «Балбес» — это… — охотно начала девочка, но Аксель шикнул на неё:
— Кри, не надо! Этот мерзавец опять его изобьёт… И нам нагадит. Хватит с тебя твоего собственного прозвища!
Тем временем герой обсуждения уже подходил к ним вплотную. Вид у него был кислый, даже напуганный, глазки бегали. Видно, Хоф и на сей раз произвёл на него незабываемое впечатление. Вероятно, поэтому герр доктор наотрез отказался продолжить разговоры о побеге, как ни приставала к нему Кри. Аксель перебил её, не без труда подавив сопротивление, и вежливо попросил Фибаха включить псу лазерную пушку.
— Пушку? — поднял брови тот. — Нет. Это ни к чему. Здесь нет ни гор, ни скал, ни врагов… А если вы насчёт побега… я же сказал, стены замка сейчас не прошибёшь НИЧЕМ. Раньше, раньше надо было всё это делать! — добавил он с таким раздражённым видом, словно дети вломились сюда силой, а он с первой минуты умолял их о побеге. Аксель и Кри переглянулись.
Вообще мысли профессора явно витали где-то далеко. Он рассеянно выдал брату и сестре анкету с многочисленными и довольно странными, на взгляд Акселя, вопросами. И, усадив ребят в кресла внутри пса, попросил заполнить. Взял он эти листочки из запертых шкафов с книгами и папками. Не все вопросы, правда, были такими уж дурацкими. Например: «Как часто вы знаете, где сейчас ваш кот (пёс, морская свинка, малозаметная черепаха)?» Правда, у мальчика никогда не было даже обычных домашних животных — не говоря уже о малозаметных. Но вопрос: «Случалось ли вам мысленно беседовать с вашей электропроводкой?» — поставил Акселя в полный тупик. Хоть убейте, этого ему было не вспомнить! Может, когда и беседовал… вот только о чём? Мама говорит, он ещё в ранней молодости любил разговаривать со своими игрушками. А Кри никак не могла решить, что ответить на вопрос 121: «Радостно ли вам услышать, что лопнул банк, где никто из ваших близких и друзей не держит своих денег?» Вообще-то она понимала, что ничего тут радостного нет, если кто-то разорился или остался без работы. Но, может, составители анкеты хотят от неё, Кри, другого: чтобы она, наоборот, порадовалась за своих близких и друзей, избежавших такого несчастья? Однако следующий, 122-й, вопрос был уже о радости по поводу лопнувшего банка, где держали деньги лучшие друзья Кри. Девочка растерянно перечитала название анкеты — «Я решил стать духом», — которое ничего не объясняло.