Алеет восток

В ответ Чуковская рыдает взахлеб на диване – ну, этого следовало ожидать, такие кадры редко способны достойно «держать удар».

– Знаете, Корней Иванович, меня всегда удивляла способность иных представителей нашей интеллигенции считать себя принцами крови, живущими во Франции времен мушкетеров, – доверительно говорю Чуковскому. – Нет, я понимаю, трудно найти того, кто бы, в детстве читая Дюма, не представлял себя на месте храброго гасконца или прекрасных принцесс – но взрослые люди должны ведь отличать вымысел от реальности?

Чуковский смотрит на меня с надеждой – ему хочется верить, что он правильно понял мой намек: «Уйми доченьку, заигравшуюся во Фронду!»

– А ведь в реальности власть была неотделима от ответственности, – продолжаю развивать свою мысль я, – что в Европе, что в Японии, да и у нас до времен «вольности дворянских» тоже. Те, кому много было дано – должны были за ошибку столь же дорого платить. Лишь наша российская интеллигенция, как некий Васисуалий Лоханкин, еще один бессмертный персонаж, отчего-то считает, что ей дозволено всё, и расплаты не будет! Вы называете себя «инженерам человеческих душ», – но ведь инженеры несут ответственность за плохую работу, я уж умолчу о сознательном саботаже, не так ли?

Чуковский медленно наклоняет голову – он меня понял, это последнее предупреждение относительно его дуры-дочки.

– Она же вас просто покупает, предлагая «чечевичную похлебку» материальных благ вместо вашей свободы, вашего «права первородства», – раздается голос с дивана, сквозь громкие всхлипывания, – глупцы! Она же вас в ярмо загоняет! Во благо этой проклятой власти! Как в Древнем Риме – «граждане рабы, ударным трудом крепите мощь Империи». Папа, как ты можешь?!

«Господи, хоть и не верю я в тебя, но спасибо тебе за восхитительную, замечательную глупость этой беспросветной дуры, – думаю я, – если бы она была моим агентом, то не смогла бы сделать больше, чтобы сделать этих людей союзниками нашего строя!»

– Свобода от чего или для чего, Лидия Корнеевна? – с той же ледяной вежливостью спрашиваю я. – Если первое, так у нас не Америка, где до войны даже призыва на военную службу не было, а лишь добровольная вербовка, хотите, заключайте контракт с армией или флотом, хотите – живите гражданской жизнью в меру своих денег и разумения; впрочем, сейчас даже США берут со своих граждан долг воинской службы по призыву. Если же второе, тут возможны варианты. Лев Николаевич, вы писали, как формировали свои хирды скандинавские конунги и русские князья. Ты настоящий воин? Ты силен, храбр, владеешь воинским мастерством? Если так, то ты подходишь нам – и можешь встать в строй, став равным среди мужественных и доблестных! Так и у нас сейчас – вы настоящий талант? Вы умны, образованны, любите нашу Родину? Тогда Отечество радо видеть вас среди его лучших сыновей и дочерей, среди элиты нашей страны! Что же материальных благ, упомянутых вами, – так за деньги покупают мразь, а элите Родина воздает должное за верную службу. Разница понятна? Это именно предложение, а не обязанность, – тут я в глаза Корнею Ивановичу внимательно смотрю. – Нет, если человек считает нужным от него отказаться, выбрав самоизоляцию, замыкание в своем мирке, это его право, никаких претензий по этому поводу к нему нет и быть не может. Но попробуйте хотя бы нас понять – наше счастье жить в прекрасном и яростном мире, переделывая его! Вижу, у вас телевизор стоит – и помнится мне, недавно мультфильм «Маугли» показывали вечером, вы не смотрели? Там сцена последняя, поле битвы, трупы собак, и Багира, едва живая, говорит с радостью: «А все же славная была охота!» Передано хорошо – ощущение прекрасного мига победы, когда враг был силен, задача трудна, а мы одолели! Вы видели фотографии, наши солдаты на ступенях Рейхстага, когда немцы сдались?

– Аня, можно и я скажу? – вдруг говорит Лючия, до того хранившая молчание. И, когда я киваю, оборачивается к публике: – Разрешите представиться еще раз: Лючия Смоленцева. Имею полное право быть причисленной к итальянскому дворянству, по праву Дамы, награжденной орденом Святого Сильвестра из рук самого Папы Римского. А мой муж за этот же подвиг, где мы были вместе, получил более высокую, «командорскую» степень – так что мог бы претендовать не только на дворянство, но и на титул, имей он на то желание. И хотя я изначально не благородных кровей, Его Святейшество назвал меня «дворянкой по праву меча», когда самолично венчал меня с моим мужем в соборе Святого Петра. Но я могу поклясться, что синьора Лазарева превосходит меня по всем достоинствам. И я считаю за честь сейчас служить под ее началом.

На пару секунд в комнате повисло молчание. Даже Чуковская перестала выть, голову подняла, смотрит.