Алтарь смерти. История маньяка-каннибала Джеффри Дамера

– Ваша честь, теперь все кончено, – сказал он. – Мне так плохо из-за того, что я сделал с этими бедными семьями, и понимаю их заслуженную ненависть… Я беру на себя всю вину за то, что я совершил… Я причинил боль своей матери, отцу и мачехе. Я очень их люблю. Надеюсь, они обретут тот же покой, который я ищу. Коллеги мистера Бойла, Венди и Эллен, оказали мне неоценимую поддержку, помогая пережить худшее из всего, что могло со мной произойти.

Он поблагодарил Бойла за то, что тот взялся за это дело и помог во всем разобраться.

– В заключение хочу сказать, что надеюсь, что Бог меня простит. Я знаю, общество никогда меня не простит. Обещаю, что буду молиться каждый день, чтобы заслужить их прощение, когда уйдет боль, если это вообще когда-нибудь произойдет. Я видел их слезы, и, если бы мог прямо сейчас отдать свою жизнь, чтобы вернуть их близких, я бы это сделал. Мне очень жаль.

Дамер вернулся на свое место, чтобы дождаться приговора. Однако случилось еще кое-что интересное. Судья Грэм взял на себя ответственность и рассказал нам, в чем, по его мнению, заключались мотивы убийцы. Эта информация, с одной стороны, была необоснованной, а с другой – саморазоблачительной. По мнению судьи, Дамер ненавидел себя за то, что был гомосексуалом, и пытался уничтожить проявления гомосексуальности, когда видел их в себе и в других людях. Это мнение не высказывал никто, кроме доктора Палермо, мнение, которое некоторые считали пустым и поверхностным.

По двум первым пунктам обвинения Джеффри Л. Дамер был приговорен к пожизненному лишению свободы плюс еще десять лет, причем исполнение приговора должно проходить последовательно. По оставшимся тринадцати пунктам обвинения предусматривалось наказание в виде пожизненного заключения без права на условно-досрочное освобождение, пока осужденный не проведет в тюрьме семьдесят лет; исполнение приговора также должно проходить последовательно. Это означало, что теоретически заключенный должен отсидеть в тюрьме как минимум девятьсот лет.

Лайонел и Шари Дамер попросили о десятиминутной личной встрече со своим сыном, прежде чем его уведут, и Грэм разрешил провести ее в кабинете судьи. Они обнялись и стояли так какое-то время. Дамера сразу же доставили в исправительное учреждение в Портедж, расположенный в северной части штата Висконсин, и директор учреждения получил на следующий день почти двести запросов от авторов и экспертов по психическому здоровью, желающих взять интервью. Также в ближайшие дни незнакомцы со всего мира пришлют ему множество хороших пожеланий.

* * *

Чему же в конечном итоге научила нас, зрителей, эта одиссея? Она предоставила достаточно возможностей проникнуть в человеческую психику, но, возможно, зал суда – не самое подходящее для этого место. Правила судебного процесса не позволяют никому выходить за рамки очевидных вещей, и даже психиатры, назначенные судьей и вызванные другими участниками процесса, оказались связаны этими ограничениями. Действительно жаль, что так произошло, потому что искусство психиатрии было единственным путем к пониманию тех граней в поведении Дамера, которые являлись скрытыми даже для него самого и которые нужно было изучить. Ограничившись определением «вменяемости» и вопросом уголовной ответственности, психиатры столкнулись с трудностями из-за того, что их вовлекли в судебный процесс. И все же ключи к разгадке были связаны с явлением каннибализма (или некрофагии – поедания человеческой плоти) и с часто повторяемым намерением Дамера создать святилище, которое украшено останками убитых им людей. Здесь мы видим примитивную духовность, которая корнями уходит в самые истоки человеческого общества.

Психология и ее практическое ответвление, психиатрия, далекие от разоблачения религиозных верований, подтверждают, что по сути человек – это духовное существо. Та часть Джеффри Дамера, о которой не упоминали в суде, и являлась зарождающимся в нем мистицизмом.

Обсуждая каннибализм, важно помнить, что мы говорим о деятельности человека, об одной из многовековых практик, от которой мы успешно отказались в процессе развития цивилизации. Описать человека, который ест людей, с помощью таких выражений, как «зверь» или «бесчеловечное существо», – значит утверждать прямо противоположное истине, поскольку некоторые другие виды придерживались этой практики так же долго и систематически, как и мы. Как провокационно выразился Моррис Карстерс, «если отказ от каннибализма воспринимается в качестве критерия культурного прогресса, то многие виды животных превосходят человечество, потому что у них отвращение к каннибализму является врожденным и не требует изучения»[84].