Аниськин и снежный человек

Едва только это воспоминание шевельнулось в голове Комарова, его отвлекло другое событие, или, вернее, не событие, а целое видение. Видение состояло из двух персонажей – миловидной молоденькой девушки и медно-кобальтового петуха. Девушка присела перед петухом, протянув ему ладошку, а петух монотонно и лениво ворошил в этой ладошке что-то клювом.

– Здравствуйте, Василиса, – подошел Комаров, – где вы поймали этого бандита?

– Так это ваш Прапор? – догадалась девушка, – а я его и не узнала. Что-то он у вас какой-то вялый.

– Ничего себе, вялый, – усмехнулся Костя, – ты бы видела, как он сейчас американца гонял!

– Не видела, – Василиса уже привыкла к тому, что Костя постоянно сбивался с «вы» на «ты», – я его видела уже совсем жалким. Сидел на обочине, нахохлился, голову опустил. Несчастный такой.

– Вообще-то он и правда болеет, – пожаловался Костик, – голос пропал. Я его к ветеринару водил, а тот говорит – в лапшу…

– В лапшу жалко. Ты его к Калерии своди, она хоть и не ветеринар, но разбирается не только в человеческих болезнях.

– Не поведу, – насупился Комаров, – ей не до петухов.

– Тогда к Крестной Бабке или Ваньке-Пензяку. Они выходят.

– Спасибо, – обрадовался Костя.

Он посадил Прапора в хлебницу, ставшую ему уже родным домом, и немного потоптался на месте. Необходимо было закончить разговор чем-то чрезвычайно остроумным, блестящим, легким.

– Представляете, – не придумал ничего другого Костик, – некоторые всерьез полагают, что в вашем лесу заелся йети. Вопреки его ожиданиям, Василиса не прыснула в кулачек, а совершенно серьезно посмотрела ему в глаза:

– Насчет Снежного Человека не знаю, а Лешак у нас живет давно. Я сама его видела.

– Да ну? – принял ее сообщение за шутку Костя, – и какой же он? Лохматый, одноглазый, хромой?

– Лохматый, хромой, но не одноглазый, – без улыбки подтвердила Василиса. – До свидания, Костя.

– До свидания, – эхом повторил Комаров.

«Костя! Она сказала Костя! – ликовал Комаров, – она уже видит во мне друга, а не участкового Константина Дмитриевича!»

Шутка Василисы по поводу Лешака развеселила Костю. Настроение, безнадежно испорченное вероломством Калерии, подскочило на высшую планку. Вместе с настроением возрос и трудовой энтузиазм.

«Что там у нас? – рассуждал Комаров по дороге к Крестной Бабке. – Ага! Американец, подыскивающий себе алиби с помощью Калерии. Прекрасно! Какое счастье, что Прапор захворал! Иначе я не заглянул бы к Калерии и не подслушал совершенно нечаянно такой важный разговор. И какая жалость, что у меня нет помощника! Как нужен мне сейчас человек, который следил бы за всеми передвижениями и действиями американцев! Стоп. А Людка? Та самая пионервожатая, не то Русалкина, не то Упырькина? Она же с самого начала следит за американцами со своими пионерами. Вполне возможно, что она что-нибудь видела в ночь убийства. Решено. Сейчас забегу к бабке Пелагее и сразу найду эту самую Людку».

Глава 10 Тайна тетради зиты и гиты

Домик бабушки Пелагеи или Крестной Бабки, как звали ее в Но-Пасаране, отличался от других домов совхоза. Его не коснулось веяние современности под названием « пристройки», одинокой Крестной Бабке вполне хватало одной-единственной комнатки с незатейливым интерьером в стиле этнографических музеев. Поэтому сам домик был крошечным, почти игрушечным. Первое знакомство с бабушкой Пелагеей началось у Кости с конфликта. Именно она принесла Костику Прапора и практически вынудила его приютить у себя во дворе и полюбить, как родного. Тогда Костя пытался вернуть петуха, посчитав его за взятку, но хитрая Пелагея усыпила его бдительность пирогами с вяленой бзникой и сладкими речами. Она почти три часа потчевала его теорией о происхождении и иерархии местной нечисти. Костя узнал, отчего день Ивана Купалы называется так, а не иначе, запомнил поименно всех деток Лешего и Кикиморы Болотной, вызубрил приметы, с помощью которых можно отличить Лешака от обычного бомжа. В общем, обогатился совершенно ненужными для него и чрезвычайно забавными сведениями.

Уже после он узнал, что прозвище Пелагеи происходит не от того, что она любит крестить детей, а по аналогии с полюбившимся в Но-Пасаране фильмом «Крестный Отец». Тихая старушка мало походила на дона Карлеоне, но именно она определяла и диктовала общественное мнение в совхозе имени Но-Пасарана. Впрочем, ничего плохого Комаров от нее не видел, оснований не доверять ей у него не было.

Дверь домика Крестной Бабки была закрыта на тоненькую струганную щепочку. Дерни – сломаешь. А впрочем, и дергать не надо. Достаточно вынуть.

«Предупредить бабушку Пелагею, не знаю, как по фамилии, чтобы купила замок», – сделал в блокноте пометку Комаров. Доверие – доверием, а профилактика – профилактикой. Идти к Ваньке-Пензяку уже не хотелось. Да и некогда было. И так полдня – коту под хвост.

– Пойду пообедаю, и найду Людку Трясинкину, – решил Комаров, – а Прапором займусь завтра. Может, до утра и сам оклемается.

* * *

Во дворе дома, приветливо махая хвостом, его встретил Мухтар.

– Дом сторожишь? – потрепал его по загривку Комаров, – молодец! Служи!