— Все в порядке, — сказал Жарди. — Вы воспользуетесь немецкой машиной, маленький Жан сядет за руль, а я буду вместе с вами на заднем сидении.
Жербье сделал такое резкое движение, что лампа закачалась.
— Шеф, что за безумие? — спросил он.
— Я уверен, что Матильда будет рада увидеть меня, — сказал Жарди.
Жан-Франсуа пробормотал:
— Прошу тебя, это не твое место, Сен — Люк.
Из-за того, что младший брат снова вспомнил его старое прозвище, Жарди положил руку ему на плечо и со смехом сказал, даже более добродушно, чем обычно:
— Это приказ.
— Это не обязательно, шеф.
Жербье дописал свои донесения, и Бизон взял их и вышел. Жарди жестом попросил своего брата выйти.
— Вы уверены в том, что утверждали о Матильде? — спросил Жербье.
— Как я могу сказать… — сказал Жарди.
Он покрутил пальцами белую прядь.
— Возможно, что эта гипотеза верна, — продолжал он. — Но также возможно, что Матильда очень захотела снова увидеть своих детей, и потому ей стало очень трудно умереть… Я сам бы хотел узнать это.
Жербье содрогнулся и сказал самым тихим шепотом:
— Вы, в этой машине убийц… Ничего святого не осталось больше в мире…
Он даже не попытался скрыть дрожь своей нижней челюсти.
— Я остался с вами ради самого важного, — сказал Жарди. — Лондон просит отправить человека из нашего движения для консультаций. Вы поедете с первой отправкой.
Жербье сломал уголок карты.
— Это отпуск или оздоровительная поездка? — спросил он.
Жарди засмеялся и сказал:
— Вы все еще не хотите бежать, Жербье?
— О, в этот раз я не возражаю, — ответил тот.
Он почувствовал, как жалкая и всемогущая радость проносится по всему его телу.
Когда Матильда увидела приближавшийся к ней автомобиль с убийцами, Жарди не заметил никакой реакции на ее лице.
Бизон выстрелил, как всегда, без промаха.
А Жан-Франсуа сумел оторваться от погони.
Жербье провел в Лондоне три недели.
Он вернулся во Францию здоровый и совершенно спокойный.
Он снова научился улыбаться своей полуулыбкой.