Assassin's Creed. Преисподняя

Впрочем, сказать так означало бы погрешить против правды. Во-первых, потому, что свободные дни у Обри выпадали достаточно часто, а во-вторых, – сегодняшний день никак нельзя было назвать свободным. Официально никто не давал ему выходного. Констебль полиции Обри Шоу попросту переоделся в цивильную одежду и смотался со службы.

Самовольная отлучка Обри, как всегда, была связана с крикетом. Только на этот раз он отправился не в «Зеленого человека», чтобы посидеть за кружкой пива. Сегодня был особый день. Обри пошел на стадион «Лордс», где проводился ежегодный матч между командами Итона и Харроу. День был теплым и солнечным. Такой день не грех провести на трибунах (хотя и переполненных по случаю знаменательного события), угостившись пирожками и несколькими кружками пива. Подобные матчи собирали и множество женщин, что позволяло мужскому взгляду вдоволь налюбоваться на хорошенькие личики под шляпками. Ну и конечно же, белая форма игроков ослепительно сияла на ярком солнышке.

По правде говоря, Обри не был таким уж любителем крикета, но его жене нравился этот благородный вид спорта, и она не возражала против походов мужа на стадион. К тому же походы сопровождались пирожками и пивом – теми двумя вещами, жизнь без которых Обри считал бессмысленной.

Констебль подумал об Абберлайне. Неженатом, вечно думающем только о работе. По мнению Обри, эти обстоятельства были взаимосвязаны.

– Жениться тебе надо, – как-то сказал он Фредди за очередной кружкой пива в «Зеленом человеке».

– Мне нужен толковый напарник, которого больше волнует работа, а не то, как с нее улизнуть, – ответил ему Абберлайн.

Слова эти задели Обри. Странная история, которую они пытались распутать, интересовала его почти так же, как Фредди, и…

«Нет, довольно, – подумал Обри, занимая свое место на трибуне. – Сегодня я не вспоминаю ни про какого Фредди. Сегодня Фредди для меня не существует». Желая оборвать поток докучливых мыслей о работе, Обри принялся подбадривать свою команду. Он – один из зрителей, и только. Все заботы пусть убираются прочь.

Но как ни старался Обри, быть просто зрителем у него не получалось. Мысли снова вернулись к Абберлайну и «грязным делишкам на строительстве подземки», как называл их Фредди. Обнаружив мертвого телохранителя, оба задались вопросом, кто забил его насмерть.

– Кто-то из подручных Каваны, – предположил Фредди, и Обри был вынужден с ним согласиться.

Он тоже чувствовал: Кавана и компания занимались не только строительством подземки. Прикрываясь им, они проворачивали какие-то неблаговидные дела. Да только ли они? Аристократы, промышленники, политики – все были не прочь на чем-нибудь нажиться. А что касалось нарушения законов… это мелочи, когда у тебя есть власть и влияние, чтобы расправляться с теми, кто тебе мешает.

«Черт побери, до чего же я докатился?» – подумал Обри. Он начал думать, как Фредди. Распутывание клубка захватило и его.

Похоже, они знают. Так говорил ему Абберлайн. Если убийство телохранителя – дело рук Каваны и компании, тогда они должны знать, что Бхарат Сингх и есть тот кладбищенский герой.

– А им не все равно, он это или не он? – спросил тогда Обри.

– Может, и все равно. Кто знает, – ответил ему Абберлайн.

На состояние, в каком сейчас пребывал Обри, влияло несколько факторов: его мысли, выпитое пиво, обилие зрителей и то, что он устроил себе самовольный выходной. Он решил, что никому до него нет дела и никто его не хватится. Словом, Обри утратил бдительность и не заметил троих мужчин, протолкнувшихся к трибуне, на которой расположился полицейский. Сидячих мест уже не было, и потому все трое встали, привалившись спиной к забору, надвинув на глаза шляпы-котелки и скрестив руки на груди. Классическая поза для тех, кому нежелательно чужое внимание.

Но смотрели эти трое отнюдь не на поле. Их взгляд застыл на Обри Шоу.

41

Последним узником «Тьмы» был Джайдип Мир, проведший там несколько недель. Почти три года комнаты подземелья пустовали, но их все равно требовалось содержать в порядке. Поэтому Аджай и Кулприт, действуя с точностью часового механизма, постоянно спускались в подземелье, чтобы его подмести и проветрить. И тогда сырая мгла ненадолго отступала, теснимая свежим воздухом.

Аджай уподоблялся часам еще в одном. Словно заведенный, он постоянно запирал Кулприт в подземных комнатах, считая это остроумной шуткой.

Вот и сейчас он бочком выбрался из комнаты, где Кулприт мела пол, и щелкнул замком. Но на этот раз Аджай не остался по другую сторону двери, отпуская насмешки в адрес рассерженной напарницы. Судя по шагам, он покинул коридор и выбрался наверх.

Кулприт устало опустила плечи, обреченная на утомительное безделье, да еще и в темноте. Интересно, надоест ли когда-нибудь Аджаю эта нелепая детская забава? Похоже, что нет. Он так и останется вечным мальчишкой. Возможно, он был немного влюблен в Кулприт, хотя и знал, что она замужем и у нее растет маленький сын. По мнению этой женщины, сочетание легкой влюбленности и склонности к дурацким шуткам делало мужчину редкостным занудой.