Атака мимо

Когда Ай посадила «треугольник» на малюсеньком воздушном острове и сказала, что мы оттуда спрыгнем под заклинанием, у гнома сдали нервы. Поняв, что почти потерял друзей и, оказавшись в воздухе, перестанет на что-либо влиять, «ученый» вынул из инвентаря бомбу и предложил Митсуруги ее купить. Приблизительно за один миллион золотом наличкой или… он устроит всем маленький прощальный сюрприз. Товарищи гнома всполошились и начали убеждать его прекратить заниматься глупостями и наживать врагов, но тому уже было на все начхать.

Как там мне говорил создатель этого мира? «Психика бессмертных чрезвычайно устойчива, чтобы вызвать серьезные нарушения в ней, необходимо раз за разом, день за днем раскачивать себя, давить мыслями, жить в прошлом.»

Сейчас Генрих де Витт хоронил себя, а возможно — и многие годы дружбы, одной из наиболее ценных вещей в этом мире. Он злорадствовал, извергал проклятия на головы тех, кто отказался и дальше приносить жертвы на алтарь его мечты и даже чувствовал некую эйфорию из-за того, что якобы держал ситуацию под контролем.

Это было не так. Ситуация была целиком и полностью под контролем архимага, наложившего иллюзии и частичный контроль на всех, кроме меня и Переяславы. Сейчас я стоял немного сбоку, сделав морду порастеряннее и прогнав оттуда все признаки интеллекта. Из-за невозможности видеть иллюзии, я не совсем понимал, что происходит на моих глазах, поэтому ориентировался на слух. Генрих, держа в руках кусок полена, отрывался душой на своих друзьях, пока Ай явно делала вид, что думает над его предложением. Нервно думает.

— Идите куда хотите! — тем временем разорялся гном по отношению к друзьям, — Я для них все делал! Собранные деньги от сердца отрывал! На мечте своей топтался! Живите в грязи дальше, копошитесь в ней, бойтесь! А я стану тем, кого боятся!

Киллана стояла прямо и гордо, но слезы лились из ее глаз сплошным потоком. Всхлипывающую Офелию обнял Зерзан, верхняя губа которого периодически поддергивалась, когда он смотрел на Генриха. Валериан молча смотрел на подрывника-любителя, сжав руки за спиной.

— Сколько лет живу, столько и не могу понять вас, бывших людей, — внезапно прошептала мне на ухо дриада, — Можешь мне объяснить, зачем он это делает?

— Попробую, — тихо забурчал я, глядя на гнома, жадно тискающего руками брусок дерева, — Страх, похоть и голод — вот что правит нами. Не управляет, но правит. С похотью и голодом не так уж и сложно бороться, страх же совершенно другое дело. Мы боимся, Переяслава. Боли, смерти, потерь, расставаний… Перечислять можно долго, но незачем. Проще говоря, мы боимся потерять контроль над своей жизнью, даже в мелочах. Мы отчаянно жаждем силы, чтобы контролировать аспекты нашей жизни и диктовать окружающим свою волю, но не успокаиваемся, находя все новые и новые страхи, для которых нужно еще больше силы и власти. Этот гном жил своими мечтами и надеждами, а теперь погряз в иллюзиях и саморазрушении. Причем, как буквально, так и иносказательно.

— Зачем же нужно диктовать свою волю другим? — тихо и горько спросила дриада, — Живи и дай жить другим… разве так не лучше? Не правильнее?

— Мы, бессмертные, вырвались из норм и рамок нашего общества, став существами другого порядка. Свободными, могущественными… и чужими. Нас ничего не объединяет, многие даже не верят, что этот мир реален. Нет никаких настоящих причин кооперироваться друг с другом. Даже я могу за пару месяцев построить себе дом в какой-нибудь пустоши, где цивилизации не будет и через тысячу лет, распахать почву, засеять и мирно жить. Те из нас, кто нормальны — так и делают. Тихо и мирно живут, никому не мешая.

— Я таких Бессов почти не встречала…

— А что ты хочешь от тех, кто сформировался как личность в обществе смертных? Мы все сломаны, Переяслава.

Шоу подошло к концу, когда Митсуруги сняла все свои воздействия. Взглянув за затрясшиеся губы и руки гнома, я понял — все, сломался. Все что нужно было де Витту для хоть какой-то стабильности рассудка — успех, неважно в чем, но хоть как-то выпускающий его из роли неудачника, ведомого и жертвы. А тут он сам, на ровном месте, загнал себя еще глубже.

Гном заскрипел зубами, помотал головой, схватившись за нее руками, взвыл и… исчез. Зов к Матери. Удивленно икнув, я испытал чувство дежавю, а потом удивился еще сильнее, услышав тихий, но отчетливый голос одного из самых спокойных и уравновешенных Бессов, которых я встречал.

— Наконец-то, — сказал Валериан, облегченно улыбаясь и собирая на себя шокированные взгляды окружающих, — Наконец-то.

* * *