Атомный аврал

Разумеется, высокие обещанные награды и премии являлись стимулом в работе ученых. Но были и негативные моменты. Гонка за премиальными спецзаказами приводила иногда к тому, что «важные атомные проекты» изыскивались и упорно проталкивались руководителями научных институтов и конструкторских бюро. Обстановка в ученом мире напоминала прогнозируемую Капицей в его письме Сталину: «…вокруг АБ начинается свистопляска. Пляшут и жулики, и авантюристы, и честные люди. Конечно, что-то под конец и вытанцуется…».

Курчатов понимал, что обещанными денежными премиями и личными льготами ограничиваться нельзя. Выжимать у Правительства необходимо все, что только можно. И быстро, срочно, немедленно! 4 апреля 1946 года Сталин подписал секретное Постановление Совмина СССР «Об обеспечении научно-исследовательских институтов и лабораторий, привлеченных для выполнения «специальных работ», импортными материалами, приборами, лабораторным и другим специальным оборудованием, а также научно-технической литературой». Ответственность за реализацию импортных заказов возлагалась на А.И. Микояна и Б.Л. Ванникова.

Через пять дней, 9 апреля, ещё одно секретное Постановление Совмина установило выделение дополнительных фондов на «специальные работы» и внеочередной порядок заказов, поставок и перевозок грузов для них (№ 806-328сс «О порядке материально-технического обеспечения и финансирования специальных работ»). Вооруженный новыми средствами неопровержимой аргументации в виде последних Постановлений Совмина, Курчатов предпринял новую попытку лобовой атаки на неприступную крепость ИХФАН — Институт химической физики — и её директора академика Семенова. Игорю Васильевичу очень хотелось сбросить со своих плеч ответственность за будущий полигон для испытаний атомного оружия. Желающие взяться за это дело были. Но оснащение этого важного стратегического объекта приборным хозяйством и автоматическим оборудованием невозможно было доверить кому угодно. Для подобной работы нужен был авторитетный институт, укомплектованный опытными кадрами теоретиков и инженеров. В качестве «лично ответственного» требовался щепетильный, обязательный, классический ученый — эталон старомодной нравственной порядочности. Николай Николаевич Семенов очень подходил на эту роль. Однако он по неизвестной причине ушел в глухую защиту и все «атомные» наскоки задиристого Курчатова отражал с изысканной вежливостью и аристократической галантностью. Он искренне благодарил Курчатова за оказанное доверие: «Чрезвычайно тронут… Чрезвычайно… Ну что вы, что вы? Благодарю любезно… Спасибо преогромнейшее». Но при этом упорно отказывался от всех деловых предложений…

Игорю Васильевичу в конце концов пришлось прибегнуть к последнему средству — партийному давлению сверху. Семенов сразу же согласился с руководящими товарищами. Однако всю ответственность переложил на своего заместителя М.А. Садовского.

Из Постановления Совмина СССР № 3 805-327сс от 9 апреля 1946 года:

«5. Считать необходимым:

а) привлечь Институт химической физики АН СССР (директор акад. Семенов И.И.) к выполнению по заданиям Лаборатории № 2 (акад. Курчатова) расчетов, связанных с конструированием реактивных двигателей (условное наименование атомной бомбы. — М.Г.), и проведению измерений необходимых констант и подготовке к проведению основных испытаний реактивных двигателей;

б) организовать в Институте химической физики АН СССР разработку теоретических вопросов ядерного взрыва и горения…

В связи с этим переключить все основные силы Института химической физики… на выполнение указанных задач…

8. Поручить т.т. Ванникову (созыв), Зернову, Курчатову, Харитону, Семенову, Первухину, Устинову и Завенягину… в 5-ти дневный срок разработать и представить проект решения по данному вопросу».

Через несколько месяцев СК на своем очередном заседании принял представленный Первухиным, Завенягиным и Семеновым проект постановления СМ СССР «О строительстве специального полигона», дополнив программу исследований на полигоне задачей «исследовать поражающее действие «изделия» на живой организм на примере различных подопытных животных».