Ацтек

Придворный юноша чуть ли не бегом протащил нас через портал Змеиной Стены, а потом повел по галереям и коридорам к залу, украшением которого служили развешанные по стенам военные и охотничьи трофеи и оружие. Шкуры ягуаров, оцелотов, кугуаров и аллигаторов служили напольными ковриками и покрывалами для низких кресел и скамеек. На помосте стоял трон, а на нем восседал мужчина с квадратными плечами, квадратной головой и квадратным лицом. Трон юй-тлатоани был полностью покрыт мохнатой шкурой обитающего далеко на севере, за пределами наших земель, гигантского медведя, страшного зверя, которого вы, белые, называете oso pardo, или гризли. Массивная голова чудовища возвышалась над головой юй-тлатоани, в оскаленной пасти торчали зубы величиной с мой палец, а осененное этими клыками лицо Ауицотля казалось не менее свирепым.

Слуга, Ксокок и я опустились, чтобы исполнить обряд целования земли. Когда Ауицотль грубовато велел нам встать, воитель-Стрела сказал:

— По твоему приказу, Чтимый Глашатай, я привел ийака по имени… Правитель резко прервал его: — Ты также принес письмо от Несауальпилли. Отдай его нам. Когда вернешься в расположение отряда, сделаешь в своем списке пометку о том, что по моему указу ийак Микстли повышен до ранга текуиуа. Можешь идти.

— Но, господин, — изумился Ксокок, — разве ты не желаешь выслушать мой рассказ о сражении?

— А что ты о нем знаешь, кроме того, что твои люди проделали путь туда и обратно? Нет уж, о битве нам расскажет текуиуа Микстли, который принял в ней участие. Ты свободен, Ксокок. Ступай!..

Благородный воитель бросил на меня ненавидящий взгляд и удалился. Я сам был настолько потрясен, что даже не заметил обиды командира. Надо же, пробыв в армии меньше месяца, я уже дослужился до чина, который обычно получали лишь воины, прошедшие не одну войну. Как правило, чтобы стать текуиуа, бойцу надо было убить или взять в одном бою в плен не меньше четырех противников.

Честно признаюсь, что я не очень-то обрадовался аудиенции у Ауицотля, поскольку не знал, чего от него можно ждать. Ведь как ни крути, а в конечном счете его дочь Жадеитовая Куколка погибла не без моего участия.

Однако, к счастью, мое имя было слишком распространенным, так что правитель никак не связал меня с громким скандалом, разразившимся недавно в Тескоко. Я почувствовал огромное облегчение, увидев, что юй-тлатоани, насколько это вообще возможно для столь сурового человека, смотрит на меня доброжелательно. Кроме того, меня заинтриговала его манера речи: я впервые слышал, чтобы человек говорил о себе во множественном числе — «мы», «нам».

— Письмо Несауальпилли, — промолвил правитель, прочитав депешу, — льстит тебе, юный воин, в значительно большей степени, чем нам. Он саркастически предлагает нам в следующий раз прислать ему несколько отрядов воинственных писцов вроде тебя вместо тупых «стрел» наподобие Ксокока. — Ауицотль улыбнулся, что, однако, придало ему лишь еще большее сходство с медвежьей головой, служившей властителю головным убором. — Несауальпилли также высказывает предположение, что, будь у него достаточно сил, эта война могла бы закончиться окончательным покорением строптивой Тлашкалы. Ты согласен?

— Мой господин, мне трудно соглашаться или не соглашаться со столь многоопытным военачальником, как Чтимый Глашатай Несауальпилли. Я знаю лишь, что его искусство позволило нам одержать в Тлашкале победу. Основные вражеские силы были разгромлены, и, будь нас достаточно много, мы, наверное, смогли бы закрепить свой успех.

— Ты ведь писец, грамотей, — промолвил Ауицотль. — А сможешь написать для нас подробный отчет о том, как проходила битва, какие силы в ней участвовали и куда они двигались? И снабдить это детальными планами местности?

— Да, владыка Глашатай. Я могу сделать это. — Тогда принимайся за дело. В твоем распоряжении шесть дней — именно столько осталось до начала церемоний по освящению храма. Тогда все работы прекратятся, и ты получишь привилегию лично представить на церемонии своего прославленного пленника, предназначенного для Цветочной Смерти. Эй, служитель, распорядись, чтобы дворцовый управляющий предоставил этому человеку подходящие покои и все, что ему потребуется для работы. Ты можешь идти, текуиуа Микстли.

Мои новые покои оказались не менее просторными и удобными, чем в Тескоко, а поскольку они располагались на втором этаже, я имел возможность работать при свете солнца. Ко мне хотели также приставить слугу, но я послал за Коцатлем, и когда мальчик прибыл, велел ему срочно раздобыть мне, пока я буду отмываться и париться, смену одежды.