Аттракцион любви

Из глаз Лизетт брызнули слезы. Она опустилась на колени и упала отцу на грудь.

– Нет, нет, нет! Папа! Мой дорогой папа! Нет! – рыдая, причитала Лизетт.

Доктор стоял рядом, держа в руке ослабевшую руку Изабель. Шарль был его другом и пациентом в течение многих лет. Он искренне переживал случившееся, пытался утешить вдову.

– Искренне соболезную вам, мадам Декур. Позвольте перенести вашего мужа в дом.

Не говоря ни слова, она сняла с плеч тонкую шифоновую накидку и передала ее доктору, чтобы тот накрыл ею лицо умершего мужа.

Вокруг стояла мертвая тишина. Лизетт с трудом соображала, не замечая, что кто-то бережно держал ее за плечи, когда три дюжих лакея подняли Шарля и по лужайке понесли в дом. Изабель, склонив голову, вместе с падчерицей медленно шла за ними в сопровождении кого-то из гостей. Сзади к Лизетт подбежала Джоанна, взяла ее за руку и зашагала с ней рядом. Толпа гостей, оставшихся на лужайке, постепенно редела. На многих лицах застыло выражение скорби и ужаса, в глазах женщин стояли слезы.

Войдя дом, Лизетт со скорбью взглянула на сопровождавшего ее гостя. Им оказался Филипп, который, кивнув Джоанне, произнес:

– Позаботьтесь о ней.

– Да, конечно, – ответила Джоанна.

В следующие несколько дней дом был погружен в полумрак, окна закрыты ставнями и занавешены тяжелыми шторами. В замок потоком шли письма с соболезнованиями. Лизетт получила письмо от Филиппа, имевшее для нее особое значение. Другое письмо от него было адресовано ее мачехе. Изабель держалась спокойно и с достоинством, не проронила ни единой слезы. На похоронах она выглядела элегантной в новом черном платье от Ворта и в изысканной шляпе с вуалью, достаточно прозрачной, чтобы было видно ее благородное лицо с выражением скорби.

Убитая горем Лизетт тяжело пережила похороны. На отпевание в церкви собралось много народа – Шарль Декур был уважаемым человеком в городе, и проводить его в последний путь пришли друзья и коллеги. Филипп тоже пришел. После отпевания Лизетт поблагодарила его за поддержку в трагическую минуту жизни.

– Не надо меня благодарить, – сказал он, покачав головой.

Она бросила на него пристальный взгляд.

– Вы дважды поддержали меня, когда мне было невыносимо тяжело.

Филипп удивленно посмотрел на нее.

– Вы имеете в виду нашу первую встречу в поезде?

Лизетт утвердительно кивнула, и он добавил:

– Может быть, когда-нибудь вы захотите освежить мою память?

Он отступил на шаг назад, поскольку другие ждали момента высказать Лизетт свои соболезнования.

Несколько дней Джоанна неотлучно находилась рядом с Лизетт. Другие, учитывая траур, проявляли сдержанность и держались на расстоянии от Декуров. Несмотря на то, что Изабель в черном выглядела особенно элегантно, как она сама считала, все свое время вдова тратила на заказы новых нарядов в бордовых и лиловых тонах, чтобы подготовиться к следующему этапу траура, когда она снова смогла бы появляться в обществе в цветах, соответствующих случаю.

Однажды утром Лизетт, сидя в саду у пруда, где бил фонтанчик и плескались золотые рыбки, зарисовывала на бумаге какую-то причудливую розу. Она сильно тосковала по отцу, еще не полностью осознав, что его больше нет. Девочка постоянно думала о том, что бы сказала ему, если бы он был жив. Ей все время чудилось, что она слышит его шаги, его смех. Отец с дочерью часто смеялись, когда были вместе.

Взглянув из-под полей шляпы, она увидела, что кто-то направляется по дорожке в ее сторону. Это не могла быть Джоанна – сегодня она куда-то собиралась уйти. Лизетт почувствовала, как ее сердце от радости вдруг бешено забилось в груди. По лестнице в сад спускался Филипп. На нем были прекрасно скроенный льняной сюртук и белые брюки. Он шел, размахивая соломенным канотье.

– Вот где вы прячетесь! – воскликнул он. – Позвольте взглянуть, что вы там изобразили?

Взяв из ее рук альбом для рисования, он стал рассматривать эскиз.

– Прекрасно! Да вы настоящий талант, – заметил он, полистав альбом с ее акварелями.

– Не думаю, что вы можете судить об этом, не будучи профессионалом, – сухо ответила Лизетт, отнимая у него альбом.

Филипп сел на скамью рядом, скрестив ноги.

– Ваша мачеха сказала мне, где вас найти. Теперь я видел ваши рисунки и был бы рад, если бы вы написали мой портрет.

– Я? – не удержалась от смеха Лизетт, с грустью отметив про себя, что впервые засмеялась после смерти отца. – Вы, наверное, шутите?

– Вы мне не верите?

– Разумеется, нет.

Филипп вздохнул, делая вид, что ее недоверие его огорчило.

– А я мог бы часами смотреть, как вы переносите мой образ на бумагу.

Лизетт почувствовала вдруг неуверенность в себе и засомневалась в искренности своего собеседника. Ей показалось, что в его словах было нечто большее, чем простое кокетство.

– Я рада вас видеть, – смущенно пробормотала она. – Хотя удивлена, что вы пришли вот так, среди недели. Разве вам не надо сейчас быть на службе?

– Я продал фирму. – Его лицо стало серьезным. – Я не создан для карьеры, которую мне прочили. Впервые в жизни я чувствую себя свободным человеком. Надеюсь, мы можем часто видеться.

Лизетт млела от радости.