Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Большинство организмов после кончины не превращаются в окаменелости. После смерти животное или растение, если достаточно кислорода, как правило, подвергается разложению. Но иногда создаются условия для сохранения биологического материала в палеонтологической летописи. К таким необычным условиям относится быстрое захоронение под осадками, как, например, в результате наводнения, наряду с низкой концентрацией кислорода и отсутствием беспокоящих факторов, чтобы корпус не разделился на части и их не смыло водой. Но иногда, если кости разделены, палеонтологи могут снова их собрать. Гипотетически шансы, что организм превратится в окаменелость, составляют один на миллион, то есть вероятность минимальна. Особая группа специалистов-палеонтологов, тафономисты – ученые, которые занимаются изучением всех стадий существования ископаемого экземпляра, от его рождения, жизни, смерти и захоронения до диагенеза (физических и химических процессов, происходящих, когда осадки превращаются в горные породы) и извлечения как окаменелости, – специализируются на закономерностях превращения живого организма в окаменелость, заключенную в горных породах. Например, одно из лучших мест для сохранения динозавров и других животных – это местность с аридным климатом, где переменные речные потоки будут закрывать тело, как, например, происходит в пойме. Влажный и тропический климат, наоборот, не способствует фоссилизации. Еще одно подходящее место – под водой в океанах или озерах, где будет происходить быстрое захоронение под осадками в анаэробных условиях (с низким содержанием кислорода). Прочные части тел, богатые кальцием, такие как кости, зубы и раковины, сохраняются лучше, чем мягкие ткани. Геологи и палеонтологи в основном ищут обнажения слоев осадочных горных пород после поднятия с глубин и эрозии, но многие ископаемые еще только предстоит найти. Поэтому вероятность того, что животное, растение или бактерия сохранятся, а потом будут найдены, довольно низкая. Тогда каким же образом геологам удалось вычислить недостающие звенья и заполнить пробелы в палеонтологической летописи в поисках доказательств эволюции?

«Война костей» Марша и Коупа: создание палеонтологической летописи динозавров

Итак, на сцене появляются два знаменитых (и воюющих друг с другом) американских палеонтолога второй половины XIX в.: Отниел Чарлз Марш (1831–1899) и Эдвард Дринкер Коуп. Марш был главой отдела палеонтологии позвоночных и директором Музея естественной истории Пибоди при Йельском университете. Коуп работал преимущественно в Филадельфии с Академией естественных наук. Оба происходили из семей со средствами. Некоторые считали Марша «кабинетным» палеонтологом, поскольку ничего не было известно о каких-нибудь крупных полевых работах, которые бы он проводил. Марш занимал престижную должность на факультете палеонтологии в Йельском университете, которую он получил благодаря семейным связям.

Коуп был родом из семьи квакеров, и во времена Гражданской войны отец отправил его учиться в Европу, где он и познакомился с Маршем. До этого Коуп занимался изучением рыб, рептилий и окаменелостей. В 1858 г. Коуп поступил в Академию естественных наук в Филадельфии и учился под руководством знаменитого палеонтолога Джозефа Лейди (1823–1891), которого считают основателем палеонтологии позвоночных в Америке. Лейди изучал палеонтологию самостоятельно, а по образованию он был врачом и занимался исследованиями в области онкологии и паразитологии. Джозеф Лейди в 1865 г. написал монографию «Рептилии мелового периода Соединенных Штатов» (Cretaceous Reptiles of the United States)[318], которая включала описание первого гадрозавра, Hadrosaurus foulkii, обнаруженного в 1858 г. Уильямом Паркером Фолком (еще одним членом Академии) в мергельных ямах рядом с Хаддонфилдом, Нью-Джерси. Видовое название динозавру дали в честь Фолка, а родовое – в честь Хаддонфилда.

Большая часть территории на юге Нью-Джерси состоит из осадков прибрежной равнины, включая мергели, отлагавшиеся на мелководье или рядом с берегом – идеальное место для динозавров. Мергель – это общее название богатых карбонатом кальция илов, которые фермеры и другие обитатели этих мест выкапывали для использования в качестве удобрения. Рабочие, копавшие мергельные ямы, часто находили кости и зубы животных, известных теперь как динозавры мелового периода. Отложения мергеля Хаддонфилда представляют собой темную сине-коричневую известковистую глину со слюдой, обнажения которой представлены в виде прорезанного потоком берега, что сделало их более доступными для Фолка, нашедшего динозавра.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука