Банда профессора Перри Хименса

Он окончил школу, год проработал в мастерских Питерсона и ушел в армию. Их часть перебросили на Хоккайдо, на усиление военно-воздушной базы челночных истребителей типа «земля-космос». На ней и прошли два года монотонной скучнейшей армейской службы. И он уже оформлял документы на увольнение, получив даже благодарность и знак отличия от бригадного генерала, когда пришло письмо от отца. Тот писал, что мать пыталась поджечь их дом и застрелить его, и что ему пришлось отправить ее в пансионат для граждан, имеющих отклонения в психике. Тогда ему подумалось, что хорошо, что он сдал карабин, сдал еще неделю назад, а то бы что-то натворил. Осталось одно — пойти и напиться. И вечером он нализался в баре корейца Кима, и его привезли на джипе дружки на базу, дотащили до постели. Дик Ричардсон уже не числился в штате роты, и капрал только выругался грубо и рявкнул: «Присмотрите за этим лордом, не то он облюет всю казарму!»

Мать он увидел спустя шесть лет после армии.

Он подался сначала на север Штатов, промышлял на Аляске у эскимосов, потом перебрался на юг, в крупный город, окончил краткосрочные курсы и встал за конвейер, собирал роботов. Более нудной работы он еще не видел.

И его потянуло опять на свежий воздух, снова очутился на севере Больших Штатов, гонял рефрижератор от Северной Дакоты до скотобоен в Чикаго. Тогда он и познакомился с «Дже» и его группой… А что было дальше?… Бегство на Луну, где вспыхнула известная сейчас всем Лунная золотая лихорадка.

Неподалеку от одного из карьеров в «Море Дождей» экскаваторщик Матуро нашел кусок золота. «Море дождей»! Они животы надрывали со смеху над этим названием. «Море», да еще и «Дождей»! И это там, где нет ни капельки вода, не то что пресной, но и соленой нет, ни тучки, ни росинки, ни тумана, ни моросящего летнего дождика! Пыль, кратеры, камни, днем жара неимоверная, ночью такая же холодина; даже обогреватели в скафандрах не помогали.

А что то была за дорога к тому «морю»! Вдоль обочин валяются перевернутые сломанные вездеходы, отбрасывают устрашающие тени, застыли, будто готовясь на тебя прыгнуть, настоящие монстры. И они, вытянувшись на много миль, блестя скафандрами, все прыгают и прыгают в одном направлении, как те кузнечики, все удаляясь и удаляясь от основной базы. Безумцы! Так их окрестило объединенное правительство Луны. Самоубийцы! Авантюристы!

Почти все найденное золото уходило на оплату воздуха и воды, не говоря уже о жалких тюбиках с кашей. Кто ж нажился на золотой лихорадке, так это торговцы.

Дик усмехнулся, припоминая, как задыхался поляк Хендрик. Уже синея без воздуха, он продолжал требовать, чтобы уменьшили цену. Ему пришлось делать искусственное дыхание, всунув шланг с кислородом прямо в рот. А очнувшись, тот отпихивал его, визжал, что у него нет таких денег и столько золота, чтобы оплатить расход воздуха. Остальным пришлось сброситься, иначе Хендрик так бы и не захотел дышать, прожив с месяц в лагере золотоискателей, покрывшись сажей из кратера Ильфонр, выбрасывавшего на них тучи черного вулканического газа, разъедавшего постепенно металлическую оболочку скафандров. Он попытался отделиться от всех ушел незаметно в другое место, еще более богатое. Но его притащили в лагерь, хорошо поколотили. Он попытался возражать, наладить порядок, руководить этим сбродом, но опять был бит.

И он вернулся снова на Землю, вернулся с одной единственной целью — он хотел учиться. Трудно сказать, он и сам в то время не мог понять, отчего зародилось это желание. А что он поступит в колледж, и обязательно в Биоволновой центр в Чикаго, у него не возникало никаких сомнений.

Мать умерла, когда он учился на третьем курсе, о чем сообщал отец той же дрожащей рукой. Рука стала дрожать еще сильнее, и почерк был совсем непонятным; он с большим трудом читал письмо. «Ты прости меня, Дик, — писал отец фиолетовыми чернилами, с помарками на дешевой почтовой бумаге с гербом штата Иллинойс, — но я вынужден тебя огорчить снова, — Дик подумал, что имеет ввиду отец, что он считает за первый раз, писем от него он не получал уже почти два года, — но у нас случилась беда». И дальше на четырех страницах рассказывал о случившемся.

Мать умерла не дома. Умерла за околицей, в поле, умерла под утро, в стогу сена. По ее виду было похоже, что она ничего не ела уже несколько дней, моталась по оврагам и лескам, уходила от людей и умерла от истощения сил. Сердце ее не выдержало, перестало биться, остановилось. И ее лицо, бывшее до этого напряженным, за много лет впервые стало естественным, умным, и улыбка застыла на губах, как будто мать, наконец, обнаружила, что обрела то, к чему стремилась так безалаберно всю жизнь, и что оно находится неподалеку, здесь же, рядом с городом, в этой заброшенной прерии, в пахнувшей весной и полынью скирде сена.

Глава 8. ВТОРАЯ ПОЛОВИНА ДНЯ

Уже издали он увидел, что Кэти ходит взад и вперед по пляжу, поглядывает в его сторону. Заметив его, она побежала ему навстречу.