Башмаки на флагах. Том второй. Агнес

— Ещё говорил, что в Ланне люди богобоязненны, а тут, говорит, нет в людях к матери-церкви уважения должного.

— А к чему он это всё?

— Деньги ему нужны! Вот к чему!

— Дома у него нет как у отца Теодора, теперь он будет на дом себе собирать, — сказал Волков. — А дома тут у вас отнюдь не дёшевы.

— Да, старому попу он всяко не чета, — замечали ландскнехты. — А что вы, кавалер, думаете? Будет новый поп себе дом строить?

— Обязательно будет, рода он знатного, из Гальдебургов, и дом ему понадобиться непростой. Так что, господа горожане, готовьте кошельки, — отвечал Волков.

— Чёртов прохвост! — возмущались ландскнехты. — Все эти знатные господа весьма жадны.

— Изведёт теперь своими поборами! — говорили другие.

— И попробуй ему не дай, — говорили третьи. — Будет геенной огненной стращать.

— Да, куда ему до старого, тот был истинно божий человек, — говорили другие. — Он скорбных кормил, в холодные дни разрешал больным в приходах греться по ночам.

— Истинно божий был, царствие ему небесное, истинно, — соглашались иные.

— Выпьем, господа, — сказал кавалер, — за старого епископа, пусть земля ему будет пухом, ну а нового… Нового терпите, как Бог велел.

— Не бывать такому! — крикнул один из ландскнехтов. — Мы и поважнее людей видели и пред ними шляп не снимали, а тут этого плюгавого терпеть будем?

— И что же вы сделаете с ним? — спрашивал кавалер, да ещё с подначкой.

— Будет спесь и важность свою показывать, будет лишнего требовать, так и до ворот проводить можем, — важно отвечал ему старый ландскнехт.

— Да как же вы его проводите? — смеялся Волков. — Он же благословлён на кафедру самим архиепископом.

— А и мы не лыком шиты, — хвастался почтмейстер Фольрих, — благословим его в путь не хуже архиепископа, благословим как положено у ландскнехтов — пинками да тумаками. До самых ворот проводим.

Все засмеялись, застучали стаканами.

— Истинно, не хуже архиепископа благословим, истинно.

Волков тоже смеялся, тоже пил с ними, но хмель ему был не помеха, он всё запоминал, а вдруг и вправду придётся нового епископа из города провожать. Тогда лучше этих людей ему не сыскать.

Пили до ночи. Уже все иные посетители харчевни давно разошлись, на улице темень; господа из свиты кавалера по лавкам разлеглись, им-то Максимилиан хмельного пить не дал. А господа ландскнехты и господин фон Эшбахт чуть не до полуночи требовали у засыпавших уже разносчиков и квёлого от усталости трактирщика нового вина или хоть пива.

Волков уже никуда после не пошёл. Оказалось, что в харчевне есть пара комнат для гостей. В одной из них он и остался спать, когда пьяные ландскнехты разбрелись по домам.

Вермут, портвейн, вино и пиво смешивать нельзя. Неизвестно, как у других с лицами было, но Волков к утру опух. Чувствовал себя дурно. Не помывшись как должно, не надев чистые одежды, сидел угрюмый в кабаке с другими утренними забулдыгами и через силу пил крепкий говяжий бульон с толчёным чесноком и жареным хлебом. Да не помогало. Тогда трактирщик принёс ему горячего вина с мёдом и специями. Выпил без радости. Сладкого сейчас совсем не хотелось. И вдруг полегчало. А тут и пожаловал молодой родственник Людвиг Вольфганг Кёршнер, что женат был на его племяннице. Как узнал, как нашёл — непонятно. Стал сетовать на то, что кавалер его домом пренебрёг, что спит в грязном трактире, а не в доме, где ему рады будут, не в покоях добрых. Хотя трактир Волкову грязным и не казался.

Волков похлопал молодого человека по плечу, обещал в следующий раз обязательно быть у него и сказал под конец:

— Сейчас в купальню ехать думаю, а потом к батюшке вашему. Сообщите ему, что надобен мне совет.

На том и разошлись. Купив свежего исподнего в лавке, что была на той же улице, что и хорошая купальня, он с большим удовольствием окунулся в мир горячих вод, тёплых мраморных плит, мыла, чанов, скребков и пара. Юноши разносили вино, но ему теперь его не хотелось. Даже пива не пил. Просто мылся в бесконечных струях чистой воды.

А уже на выходе его старший Кёршнер и нашёл. Купец был по-обычному румян, разодет в парчу и благоухал:

— Сын мой только что сказал мне, что вы в городе, кавалер.

— Да, и у меня к вам дело.

— И у меня к вам дело. Может, поедем ко мне, дорогой ровесник, там за обедом всё и обсудим, — предложил купец.

— Обедать? Недосуг, мне уже пора возвращаться. Дел много.

— Так о чём же вы хотели со мной поговорить, господин кавалер, — Кёршнер всё понимал.

— Вчера четверо купцов предложили мне сделку. Но я просил времени на раздумье, говорил им, что с вами хочу посоветоваться.

Кёршнер как услыхал про сделку и про купцов, так взглядом стал твёрд, азартен, как кот, увидавший мышь или птаху. Волков это сразу отметил и продолжал:

— Хотят они построить мне дорогу, от начал владений моих до пристани. А за это просят землю на реке под свои склады и свои пристани. Как вы считаете, стоит оно того?