Белое, черное, алое

- Ну ладно вам, все равно в парадную не попасть. Борис Владимирович, выручайте, - обратилась я к Бурачкову.

- Схожу домой к мастеру РЭУ, - кивнул Бурачков. - У нее-то ключи должны быть, хотя бы на случай пожара, тьфу-тьфу. Подождете?

- А куда мы денемся?

Я как-то отстраненно, даже без досады подумала, что на таких происшествиях жизнь клубится и кипит только первое время, потом все куда-то испаряются, остается жалкая кучка людей, ниже которых только дворник, - в данном случае к ним я причислила себя да бедолаг-экспертов, - и которые пусть как хотят, так и выпутываются. Пусть околачиваются в темноте, голодные и холодные, лбом стучат в запертые двери, а в это время где-то в теплых кабинетах телетайпы вовсю трещат и телефонные трубки раскалены от заверений милицейско-прокурорских боссов об их готовности расшибиться в лепешку для раскрытия страшных преступлений и лично лечь костьми на поле брани...

Болельщиков все-таки зажег фонарь, зашел за угол и сообщил, что если нам надо на чердак, то тут имеется пожарная лестница, которая ведет на козырек крыши перед чердачным окном, достаточно широким, чтобы даже он туда пролез. Я присоединилась к нему и стала с сомнением разглядывать эту самую пожарную лестницу и чердачное окно. Через некоторое время перед запертой парадной остановился милицейский "уазик", из него выгрузился милицейский капитан, в свете фар "уазика" я разглядела, как он о чем-то переговорил с Левой, после чего к нам подтянулся доктор Задов с сообщением, что начальник отделения прислал участкового - мол, мастер двери не открывает, поэтому не целесообразнее ли осмотр чердака отложить до утра. Вот тут мне уже вожжа под хвост попала: понятно, только мне это надо, а всем остальным - лишь бы быстрее закруглиться и на базу? Нет уж, работу надо доводить до конца. Меня не насторожило даже то, что Бурачков сам не явился отчитаться, участкового прислал...

Тем временем эти двое с фонарем выразительно на меня смотрели, цокали языками и требовали наконец определиться - лезем мы на чердак или нет? "Ну нет, сачки несчастные, - остервенело подумала я, - не удастся вам отлынить от работы!" И решительно постановила, что лезем!

- Давай, Машка, я тебя подсажу! -любезно предложил сразу смягчившийся Болельщиков; мне показалось, что он даже облегченно вздохнул. Тут я задумалась, как же я залезу по пожарной лестнице в своей Длинной юбке и на высоченных каблуках?

- Ничего, Машка, не сомневайся, - подбодрил меня Болельщиков, - у тебя же разрез на юбке высокий, лезть будет легко. Ты же когда-то спортивной гимнастикой занималась?

- Когда это было... А может, вы с Левой сначала, а?

- Ну вот, здрасьте! Почему это мы должны лезть раньше следователя? Нет уж, давай сначала ты. Кто тут главный, в конце концов?!

Поскольку я всю свою следственную жизнь доказывала окружающим, что в соответствии с Уголовно-процессуальным кодексом, а также с основными положениями криминалистики главным на месте происшествия является не кто иной, как следователь, не могла же я сейчас ударить в грязь лицом. Болельщиков подставил свое мощное колено, и я полезла.

Наглый ветер тут же совершенно неприлично задрал мою юбку вверх, металлические перекладины оказались ржавыми, и руки мои сразу тоже стали ржавыми; в довершение ко всему, добравшись до середины лестницы, я уронила с ноги туфлю. В тот момент, когда моих ушей достиг глухой стук упавшей на землю туфли, я серьезно задумалась - а женское ли дело это следствие? Даже для тех, кто занимался спортивной гимнастикой... Задов и Болельщиков, задрав головы и с нескрываемым удовольствием заглядывая мне под юбку, подбадривали меня и советовали не останавливаться на полдороге.

Они бы, может, и дальше надо мной издевались, если бы, глянув в очередной раз вниз, я не обнаружила рядом с ними Бурачкова, который, по их примеру, тоже задрал голову и наблюдал за моим вознесением. Заметив, что я смотрю на него, он, придерживая фуражку, чтобы не свалилась, крикнул:

- Мария Сергеевна, а вы чего, решили ключей не ждать?

- Что?! - переспросила я, холодея от обрушившегося на меня прозрения.

- Вы решили по лестнице забраться? Я же ключи принес! И от парадной, и от чердака!

Я застыла, вцепившись в ржавые перекладины, лихорадочно соображая, что для меня более приемлемо - долезть все-таки до крыши или спуститься вниз; спускаться тяжелее, но там, внизу, люди; а если я влезу на крышу, мне придется ждать в темноте, холоде и одиночестве, пока туда прибудут остальные участники следственного действия. Нет уж, пусть меня внизу ловят! И я стала перебирать перекладины лестницы в обратном направлении, задыхаясь одновременно от злости и от смеха - невозможно было не признать, что разыграли меня классно...

- Прости, Машенька! - заголосили эти гады хором, испугавшись моей реакции.

- Прыгай, не бойся, Машенька, я тебя поймаю! - добавил Болельщиков.

Мне уже было все равно, я немного повисела на нижней перекладине, откуда земля казалась далекой, как из иллюминатора самолета, и спрыгнула прямо в руки Болельщикову, постаравшись как можно больнее его при этом лягнуть.