Белое небо. При необходимости уничтожить

Прав был полковник, прав: не просто все было с Фолклендской войной. А вдруг еще тогда, в начале восьмидесятых, кто-то уже знал обо всем? А иначе зачем проливать кровь за богом забытые клочки суши на краю земли?

Историей Фолклендов Гончар заинтересовался лишь после возникновения Аномалии, а до этого и на карте бы не сумел их показать.

Впервые англичане обратили внимание на Фолкленды еще в XVI веке, когда британский адмирал увидел острова с моря и назвал их Землей Девы. Потом острова переоткрыли голландцы. Еще позже на архипелаге высадились французы, назвав его Мальвинским. Но как высадились, так и уплыли обратно, и лишь в середине XVIII века сподобились водрузить на восточном острове флаг Франции. Еще через некоторое время на эти унылые, безжизненные земли наткнулся очередной англичанин; о французах он ничего не знал, поэтому объявил архипелаг территорией Британии, дав ему новое название. Недолгое время безлюдными клочками суши владела Испания, не ведая о том, что у них уже есть двое «хозяев». А когда Аргентина обрела независимость и избавилась от испанского протектората, то посчитала острова своими и начала ссылать на них преступников. Англичане вспомнили об этой территории лишь через несколько лет и покончили со всеми «самозванцами».

Долгое время Фолкленды переходили из рук в руки, как чемодан без ручки, но все изменилось в начале восьмидесятых годов прошлого века: Аргентина решила силой вернуть владения, которые считала своими. Штурмовики, истребители, бомбардировщики, подводные лодки, крейсеры, эсминцы, героические десантники… До сих пор поговаривают, что подбитый аргентинцами и затопленный эсминец «Шеффилд» имел на борту ядерное оружие. Неужели эти клочки стоили того, чтобы из-за них развязать ядерную войну?..

– Я иду в город, – упрямо повторила Мартина. – Можешь составить компанию, а можешь двигать на КПП.

– Ладно, я с тобой, – буркнул Гончар. Лучше уж Стэнли, чем пятый квадрат.

Темное клубящееся марево над головой давило на психику. «Как в преисподней», – мрачно думал Гончар, поглядывая по сторонам. Восемнадцать лет топтал забайкальские леса без какого бы то ни было желания побывать на Фолклендах, и еще столько бы их не видеть. А Стефану почему-то нравилась эта мрачная эстетика, он часто бывал в Западной Зоне. Зачем – не говорил, а Олег не расспрашивал. Не то чтобы они хранили секреты друг от друга, просто каждый делился тем, чем считал нужным. Возможно, Стефан чувствовал антипатию Олега к этим местам и поэтому не звал с собой, даже когда рейд обещал быть опасным. Олег помнил, как однажды друг вернулся отсюда полумертвым от голода. Совсем другое дело Забайкалье, по которому они часто бродили вместе. Хотя именно Забайкалье и стало для Стефана могилой…

Три часа по бездорожью Фолклендов вымотали больше, чем день в лесах. Ноги оскальзывались на плитах, жирный блеск которых больше бы подошел какой-нибудь безжизненной планете в другой звездной системе; колючие кристаллы хрустели под подошвами ботинок. Даже привычный к долгим переходам Гончар еле стоял на ногах. А ведь еще приходилось опасаться ловушек, да и не только их – минных полей, оставшихся со времен войны, здесь тоже хватало. Вон, к примеру, странная пористая проплешина впереди – кто знает, можно на нее наступать или лучше обойти? Обходить – это лишний километр, идти напрямую – риск. Олег жалел, что в свое время не сильно-то прислушивался к рассказам Стефана – не интересовался он Западной Зоной, не собирался он сюда.

Олег подобрал с земли шипастый камень, больше похожий на друзу темного аметиста (хотя, может, это он и был), и швырнул в проплешину. Шлепнулась. Лежит. И ничего. Осторожно поставил ногу. Ощущение, как будто наступил на пористый резиновый коврик в спортзале. Вот бы всегда так.

Но «коврик» вскоре закончился, и под ногами опять захрустели обломки кристаллов.

Как только Мартина держится? Ведь кабинетный ученый, откуда силы берутся? Или она такой же физик, как он геолог? Но сразу видно: в Западной Зоне она впервые, иначе с чего бы ей шарахаться от почерневших, вросших в камень овец? Все знают, что овцы абсолютно безобидны.

Овец в отличие от пингвинов Зона не пощадила. Брошенные сбежавшими с островов хозяевами животные должны были умереть с голоду, но не умерли, а переродились или еще находились в процессе перерождения, закукливаясь подобно насекомым. Сейчас нижняя часть этого недосущества представляла собой черный, скупо поблескивающий пьедестал, в котором еще можно было разглядеть ноги с копытами и отросшую, давно не стриженную шерсть. От черного монолита вверх тянулись отростки, которые плотно обхватывали туловище животного, впиваясь в грязную шкуру со свалявшимися клочьями. Венчала это пугало обычная овечья голова с растопыренными ушами и глуповатыми, ничего не выражающими глазками.

Гончар не вытерпел и подошел к бывшему животному, дотронулся до морды, провел рукой по мохнатой голове. Неужели жива? Но что за сила поддерживает в ней жизнь?

– Как ты можешь их трогать? – Мартина кривилась от отвращения. – Идем уже.

– Идем.