Берегини

– Это лучше, чем быть стариком, крадущим чужих невест для своего слабосильного сына!

Олав расхохотался:

– Стало быть, ты – тот самый Харальд, о котором твердила девчонка из Готланда? Быстро же она забыла тебя в обьятиях моих хирдманнов!

Датчанин метнулся к нему, занося для удара боевой топор. Его противник был выше ростом и крепче, он видел немало битв и из многих выходил победителем. Но на стороне Харальда сейчас сражалась жгучая как огонь ненависть: это она придавала хёвдингу сил, легко отражала и наносила удары. И это она помогла ему на мгновение опередить Олава и полоснуть широким лезвием топора по дорогой кольчуге, защищавшей плечо.

Стервятник охнул от неожиданности и увидел, как разбитые звенья окрасились кровью. Улыбка Харальда напоминала оскал. Рана была не опасна, но бой не закончился. То ли еще будет впереди!

– Харальд! – Эйвинд пробивася к ним сквозь гущу сражавшихся. – Остановись!

Датчанин упрямо мотнул головой и снова набросился на Стервятника. Под его натиском тот отступил на шаг… и пропустил еще один скользящий удар по бедру. Харальд коротко и зло рассмеялся. Боги благоволили ему сегодня!

– Старый падальщик, лишенный удачи! – крикнул он. – Я заберу твою жалкую жизнь, а тело отправлю на корм рыбам!

Кто-то крепко схватил его за плечо. Хёвдинг сердито рявкнул и попытался вырваться, но не смог – хватка у Эйвинда была железная.

– Оставь его мне, – раздельно проговорил конунг. – Это не твоя битва.

– Месть моя будет полной, только когда Стервятник умрет! – стиснув зубы, ответил Харальд. – И он умрет от моей руки!

Олав поглядел на них, опустил меч и ухмыльнулся:

– Поглядите-ка, два недоноска сейчас перережут друг другу глотки за право убить меня. А ведь я могу запросто прикончить обоих!

Эйвинд поглядел на него без всякого выражения. И в последний момент перехватил поднявшийся было топор датчанина:

– Не многовато ли ты берешь на себя, Харальд сын Гутрума? Отправил в Хель Олавссона – и будет с тебя.

Харальд яростно дернулся, вырвал топор из рук Эйвинда, и в глазах его на мгновение вспыхнула злоба. Но в это самое время Олав Стервятник с ревом выхватил из-за пояса тяжелый боевой нож и пустил его в убийцу своего сына. Если бы Харальд смотрел в его сторону, он бы увернулся или закрылся щитом. Или отбил летящее жало широким лезвием топора…

Ни Эйвинд, ни стоявший неподалеку Асбьерн не успели ничего сделать. Нож вошел в шею Харальда по рукоять, кровь брызнула во все стороны и рекой потекла по чешуйчатой броне. Лицо датчанина побелело. Он запрокинул голову, пошатнулся и выронил топор. Одними губами прошептал: Йонна… И упал.

– Один готов! – прохрипел Олав. – Теперь возьмусь за другого!

Эйвинд встретился с ним взглядом… и впервые за долгое время Стервятнику стало не по себе. В глазах молодого Торлейвссона он увидел свою судьбу, и она показалась ему безрадостной. Холодные волны с осколками льда, острия мечей в мутном потоке – или тесные клети, сплетенные из ядовитых змей. Что уготовит ему неподкупная владычица Хель?

– Я не убью тебя в битве, – проговорил конунг. – Ты не умрешь, как подобает воину, и не отправишься пировать в Вальхаллу. Я лишь заберу у тебя отцовский меч. Он должен вернуться домой.

– А не боишься, что этот меч отправит тебя к праотцам? – прорычал Олав. Он все еще надеялся, что его хёвдинги придут к нему на помощь.

Эйвинд ответил:

– Бояться – удел трусов, таких, как ты.

Два меча с лязгом отскочили друг от друга. Теперь Олаву было не до насмешек: светловолосый вождь оказался опасным противником. И ярость не ослепляла его, не превращала в берсерка – она была холодной, как лед, и оттого пугающей до дрожи.

Одному из хёвдингов Олава все же удалось пробиться к своему вождю. Но на пути рыжебородого великана встал Асбьерн, и его мечи приняли на себя удар секиры. Теперь ярлу уже не нужно было себя сдерживать, и вскоре хёвдинг, захлебываясь криком, тяжело упал между скамьями и затих.

Под натиском Торлейвссона Олав вынужден был отступать. Шаг, другой – и вот он оказался прижатым к борту корабля. Долгая схватка измотала его, помощи ждать было неоткуда. Всюду лежали тела погибших, и больше половины из них были его людьми... Кажется, боги отвернулись от него, но Олав упрямо не хотел в это верить.

– Один! – взревел он и, собрав последние силы, нанес удар. Меч, выбитый из руки Эйвинда, перевернулся в воздухе и с тихим плеском упал в воду.

– Передай отцу, что он вырастил никчемного сына! – прохрипел Олав и замахнулся снова. Но Торлейвссон чудом ушел от свистящего лезвия и при этом успел подхватить с палубы брошенный кем-то топор. А потом не острием – обухом, крепко ударил Стервятника в висок.

…Мир рухнул, и темные воды реки Слид накрыли Олава с головой. Скользкие холодные змеи обвили и сжали его шею…

Эйвинд конунг бережно поднял отцовский меч, выпавший из рук поверженного врага, вложил его в ножны. И, подозвав своих воинов, указал на бесчувственное тело:

– Свяжите его и отнесите на мой корабль.

Глава 39