( Бес ) Предел

А еще через десять развернулся и поехал обратно. Анализировать свои же действия мозг наотрез отказался. Правда, когда я подъехал к тому же подъезду и узрел псевдо Элю на скамейке, мозг однозначно подмигнул мне извилинами. Мол, молодец, Бессонов, прочтение детективов не прошло даром. Вот оно, явное подтверждение. Вышел из машины с каким-то необъяснимым предвкушением не пойми чего. Так же сложно объяснить на кой черт я фактически подкрался к девчонке, на что та от страха выронила конфету.

— Напугали! Зачем так делать?! — почти кричит она.

— А зачем морозить жопу на скамейке в девять вечера? Мало приключений в кустах?

— Чо вам надо? — вновь натягивая на себя капюшон, зло бросает она, игнорируя мой вопрос.

— От тебя или в общем?

— Слушайте, я вам благодарна, правда. Но судя по имеющейся у вас машине, вам не нужны деньги за оказанную мне помощь, да собственно, я бы вам их и не дала. Мой вопрос вполне закономерный. Чо надо, дядя? — заканчивает свою речь она и снова как гром среди ясного неба ее желудок начинает исполнять урчащее соло. И тут меня конкретно пропирает на смех. Не помню, когда в последний раз в принципе так смеялся, тем более без причины.

— Сдается мне, что тебе надо поесть.

— Я и поем, когда мама с работы придет! Я просто ключи от дома забыла, вот и жду теперь ее здесь. Идите, пожалуйста, отсюда. Я в церковь пойду на выходных, свечку ставить за упокой своей бабушки, а вам поставлю за здравие, этого будет достаточно в благодарность за вашу помощь?

— Ты главное свечки не перепутай. Пойдем, — хватаю ее под локоть и веду к машине. Благо идти недолго, ибо девчонка откровенно сопротивляется.

— Отпустите, меня, пожалуйста. Ну зачем вы это делаете?!

— Накормлю тебя и вернешься в свой фальшивый дом, ты главное адрес запомни, а то мама тебя еще потеряет.

— Вам-то чо?!

— Ничо, — отвечаю в духе соплячки, и буквально запихиваю ее на переднее сиденье.

Щелкаю сигнализацией, закрывая тем самым двери, и толком не осознавая своих действий, обхожу машину. Стою словно вкопанный около своей двери, но все же открываю машину и сажусь за руль.

— Ну что вам от меня надо? — почти заикаясь произносит она.

— Повторяю еще раз, накормлю тебя ужином и пойдешь куда хочешь. Может к этому времени уже мама с работы придет. Хотя постой, она с работы не придет, потому что мамы в принципе нет, верно? — поворачиваюсь к девчонке, но та и не думает на меня смотреть. Кажется, она стала еще меньше, но возможно это результат того, что она вся сжалась.

— Вы везете к себе домой незнакомого человека, чтобы накормить ужином?

— Точно.

— Вы больной.

— Определённо, — констатирую я, выезжая со двора.

Глава 4

С башкой у меня все же не лады, иначе как объяснить то, что я вернул в машину незнакомую девчонку и фактически насильно везу ее к себе домой. Домой! Туда, куда в принципе не ступает чужая нога. Бред. Что я вообще творю? Мне реально надо повышать планку и иди не к психологу, а психиатру. А лучше сразу в больничку.

— Как тебя зовут?

— В смысле?

— Считай, что мне не понравилось твое выдуманное имя. Давай попробуем настоящее, может приглянется.

— Маша, — не задумываясь отвечает она.

— Это не твое имя, что следующее в списке?

— Да откуда вам знать, что это не оно?! — кажется, в ее голосе появляются истерические нотки. Надо менять тактику.

— У меня хорошая интуиция. Просто скажи мне свое настоящее имя, мне же надо тебя как-то называть.

— Олеся. Нравится?

— Не очень. Ассоциация с Куприным и его «Олесей». Дура редкостная.

— Чего?

— Того. Героиня дура, герой еще хуже. Придурок, который вечерами будет вспоминать разве, что ее бусы. Жили бы себе вдвоем без венчания, нет ей в церковь понадобилось. Сходила называется, вот и получила. Сделали себе трагедию на ровном месте.

— Никакая она не дура. И вообще, у вас странное представление об этой повести. Вы как ее читали?!

— Глазами.

— Вы странный.

— И не говори. Олеся значит. Ну в принципе, верю. Пристегнись.

— Что?

— Пристегнись говорю.

Олеся берется за ремень, но вытянуть у нее его не получается. Насилует она его в течение минуты, до тех пор, пока мы не останавливаемся на светофоре. Дальше за дело взялся я, наклонился и все же пристегнул ремень. И тут я понял две вещи: во-первых, меня однозначно бесит ее капюшон, фактически скрывающий все лицо, а, во-вторых, едва уловимо, но от нее все же исходит запах сигарет, что бесит даже больше, чем то, что натянуто на голову.

— Зеленый горит, — едва мямлит Олеся.

— Это хорошо, что зеленый.

Всю дорогу никто из нас не проронил больше ни слова, а это на минуточку-сорок минут езды. Не знаю о чем думала Олеся, лично я представлял то, что буду делать дальше. Накормить-накормлю, это в какой-то момент мне показалось даже правильным. Мог бы подобрать бездомную собаку, в итоге подобрал девчонку. Это же тоже своего рода забота о ком-то. Хорошее дело, Марине бы точно понравилось. Когда я проехал через шлагбаум и свернул к домам, Олеся засуетилась и впервые повернулась ко мне лицом.

— Вы живете в частном доме?!

— Да. Какая разница где набивать желудок или тебя что-то смущает?

— Меня смущает все.