Бесконечная шайка. Стечение обстоятельств

Оставив потерявшего сознание страдальца и свою макулатуру, я пробралась в столовую. Так и есть, у стены свалены старые шторы. Схватив одну, я выскочила во двор, подумав, что мне не хватало только выступить теперь в качестве матадора. Вроде, женщин среди них не было?

Я успела подогнать машину к воротам и остановить её у машины того, с разбитым черепом, а коза все ещё пыталась выпутаться из щторы. Помогла своему бедолаге спуститься с крыльца, тут пришлось метнуться в дом за второй шторой, ну и наработаюсь же я сегодня! Бегом перетаскивала я в машину свою макулатуру, пока фотограф на заднице из последних сил пересекал двор. Мы ещё были у ворот, когда коза расправилась со второй шторой, но на нас нападать не стала, только глядела издали. Может, ей потребовалось время на обдумывание происходящего?

Забросив в машину свою поклажу, я доволокла бедолагу и тоже забросила на переднее сиденье. Ворота мы захлопнули перед самым носом стража, который уже успел прийти в себя.

Нам обоим понадобилось какое-то время, чтобы отдышаться. Я отодвинула назад, насколько можно, сиденье с пострадавшим, чтобы он сумел вытянуть ноги. Сквозь зубы он по-прежнему издавал душераздирающие стоны. Потом поинтересовался:

— Кто ты?

— Тебе какая разница? Скорая помощь, ниспосланная небесами.

— А я думал — дьявол, — признался он. — Ей Богу, думал — отдал концы и в ад попал, на растерзание дьявола… Ох. извини, — спохватился он, — я не расист, ничего против негров не имею, но уж очень ты того… И с рогами.

— Это не рога, а косички, — пояснила я, делая левый поворот.

— А выглядело прямо как рога! А это кто там был? Труп?

— Точно такой труп, как и ты. Послушай, давай поговорим по-хорошему. Ты забрал у железнодорожника сумку Миколая. Откуда ты знал, что она там?

Фотограф ответил не сразу.

— Подглядывал я, — признался он наконец. — Миколай, подлец, втянул меня в грязное дело, я на него ишачил как негр… ох, извини! А потом он настроился пойти с полицией на мировую, и я понял — мне конец. Он ведь, падла, мог запросто подвести человека под монастырь, ему это — раз плюнуть. Слушай, а ты его знала?

— Знала.

— Ну, тогда нечего тебе объяснять. А я подглядел, как от него эту сумку вынесла девушка, его бывшая симпатия, он с ней давно порвал. Она на машине приехала, пока бензином заправлялась, я успел позвонить… И на своём мотоцикле-за ней. На вокзале я видел, как она спёрла чужую сумку, и сразу понял — не Миколая, другую. Ну я и стал дежурить на вокзале, охотиться за сумкой Миколая. Видел, как дежурный из камеры хранения забрал её домой. Там я выдал себя за посланца той девушки, он мне сумку и отдал.

Я обратила внимание на то, как он слегка запнулся, когда сказал «успел позвонить». Потом, пытаясь замаскировать вырвавшуюся фразу, заспешил и старался обратить моё внимание на другие детали. Ладно, сейчас не стану об этом расспрашивать, всему своё время.

— Остальное мне известно, — сказала я.

— Что было в сумке?

— Улики против меня. И бумажка, где написано было, что остальное спрятано в подвале этого дома, тут они себе малину устроили. Ну я и приехал поискать, в бумаге вычитал про подземный ход из беседки.

— А звонил ты кому? — безжалостно спросила я и, прежде чем он успел ответить, сама догадалась, — Эти два бандита со свёртком, завёрнутым в брезент, были от тебя? Ну, те, что затеяли потасовку с дежурным камеры хранения?

По всему чувствовалось, что фотографу очень не хотелось об этом говорить, но стрессы, испытанные за последний час, явно ослабили его силу воли и способность сопротивляться.

— Это был мой брат, — признался он. — Я договорился с ним.

— Их свёрток был завернут в брезент. Где они его взяли?

— Они не брали, брезент был у меня. Я его взял у Миколая, ещё летом.

Все понятно. В спешке схватили первое, что подвернулось под руку, Подвернулся брезент Миколая, Если бы не знакомый брезент, наверное, ничего бы и не было. Никакие подозрения не зародились бы в моей душе, не стала бы я отбирать сумку, бить головой в живот. Черт бы побрал все на свете идиотские стечения обстоятельств!

— Как же они успели?

— С Познанской недалеко. Я на Познанской живу.

Вспомнила я, как тыкалась во все углы вокзала в поиске камеры хранения. За это время они десять раз успели бы доехать, ничего удивительного. А если ещё вспомнить, как отдала сумку дежурному, как попросила у него жетончик, как звонила, висела на телефоне! Как полгода потом торчала у камеры хранения, решая, что теперь делать… С Жолибожа успели бы доехать, не то что с Познанской.

— Ладно, что было дальше?

— Ты сама, похоже, все знаешь. Нашёл я беседку, пробрался в туннель…

— …и тебе на голову свалилось перекрытие.

— Не сразу. Влез я в туннель, значит, через беседку, добрался до мастерской, взял что надо и хотел вылезти через люк в погребе, в дом. Не смог, люк не смог открыть. Пошёл обратно тем же самым путём, через туннель, и тут как обрушится! Я отскочил назад, поэтому меня не совсем засыпало. А долго я там лежал?

— Зависит от того, когда пошёл. Сразу? Как только забрал сумку?

— Почти сразу.