Бессмертный эшелон

Они слишком большие, чтобы залечь в ямке от выстрелов германских зениток. А постройки достаточно большие по размеру, чтобы стать заградительной защитой. Комбат Еременко тоже понял, что переход через мост сейчас смертельно опасен, и отдал приказ:

– Всем ротам, отступление в направлении здания завода.

Бабенко отчаянно закричал:

– Там же Василий и Коля, в подбитом танке! Их надо спасти! Сава, короткая!

Хвалов замедлил ход машины, а Семен Михайлович уже карабкался наружу, чтобы броситься на помощь горящим в танке товарищам. Вопреки всем уставам и приказам командования.

– Семерка, семерка, ходу! На всех оборотах, ты чего встал! Их уже не спасти! Уходи! – Гордей Иванович кричал в ларингофон на непокорных танкистов.

Но танк стоял на месте, а с борта неловко пытался спуститься на одеревеневших за долгий марш ногах сержант Бабенко. На горящей машине вдруг откинулся люк, показалась могучая фигура старшины. Василий вытянул за воротник своего пасынка, они вдвоем скатились по железному борту, когда в танк ударил второй снаряд немецкой зенитной установки. Раздался грохот, взметнулся столб огня, а фонтан из земли и снега накрыл всех троих. Но под шквалом осколков Логунов и Бабенко ползком подтащили к семерке стонущего Кольку.

Оказавшись на борту, Логунов гаркнул во все горло:

– Пошел! Давай!

Танк взревел и припустил следом за вереницей Т-34. Машины стремительно ринулись к спасительному ориентиру – стенам заброшенного завода.

Немецкая гаубица грохнула тяжелым бронебойным снарядом. Но попасть по движущимся целям уже было сложно. Один за другим артиллерийские снаряды пролетали мимо «тридцатьчетверок», поднимая облака из снежной пыли и земли. Мехводы со всех сил давили на рычаги, желая побыстрее уйти из-под обстрела. Внутри металлических пространств танков вибрировали бронированные стенки, от каждого выстрела машины содрогались, отдавая жутким гудением. Все ближе и ближе укрытие, выстрелы зенитки затихли, батальон танков вышел из периметра обзора немецкого расчета. Наконец вереница машин нырнула за перекошенный заборчик и стала выстраиваться плотным эшелоном вдоль разбитых бомбами стен авиазавода. Майор Еременко, досадуя, сорвал с головы шлемофон, бросился к люку и выкрикнул командирам подразделений, что показались из люков:

– Доложить о потерях!

Хотя и так все было понятно, минус один танк, который успел подбить вражеский зенитный расчет. И горящий факелом четырехсотого.

Соколов отрапортовал:

– Машина номер триста двадцать вместе с экипажем подбита во время захода на мост. Танк четыре ноль ноль подбит, экипаж эвакуировался. Один из членов экипажа получил ожог, – Алексей повернулся к Логунову, который заботливо обрабатывал обожженную руку Николаю.

Он снимал бережно, по кусочкам, обгоревший рукав ватника, тут же прикладывал куски льда, замотанные в чистую тряпицу, и говорил стонущему пасынку:

– Терпи давай, ты мужик. Знаю, что больно. Живой остался, не калека, а кожа что, новая нарастет. Сейчас мази сверху и забинтую, терпи. Еще полрукава, и готово!

Рядом замерли Руслан и Семен Михайлович, сочувственно глядя на парня. Впечатлительный Савелий рассказывал о жутком виде травмированной конечности у танка своему товарищу Марку.

На другой стороне дороги комбат пехоты тоже подсчитывал потери личного состава. Несколько бойцов ползком уже приближались к раненым и убитым, чтобы с помощью брезента перетащить их к импровизированным окопам.

Соколов тем временем покинул семерку и залез по искореженной пожарной лестнице почти до высоты второго этажа, чтобы высмотреть хотя бы по направлению выстрелов, где расположилось германское орудие.

Командиры отделений в ожидании распоряжений топтались рядом с бронированной машиной комбата, а тот с еле сдерживаемым раздражением докладывал по связи о неожиданной атаке.

– Невозможно по мосту пройти! Обстреливают сразу, на заходе уже один танк стоит и грузовик. Раненые есть, у пехоты убитые! Не видно, откуда обстрел, нет координат!

С высоты Соколову было видно, как фигурки стрелков капитана Момашулы суетятся вокруг пострадавших, перекатывая окровавленные тела на брезент.

Выстрел! Зенитка гулко ухнула и одним снарядом превратила группу эвакуации в воронку с кучкой из человеческих останков. Алексей заскрипел зубами! Пехота на линии обзора немецкого наводчика, беззащитная, растерянная. Мечется на открытом пространстве под прямой наводкой. Надо что-то срочно делать! Получить ориентиры расположения артиллерийского расчета во что бы то ни стало и передать советским зенитчикам. Они в два счета разнесут эту невидимую огневую засаду!