Бирон и Волынский

Кроме сходок в своём полковом кружке, семёновцы любили собираться в доме славившегося в то время гостеприимством сенатора, действительного тайного советника Михаила Гавриловича Головкина[35], сына бывшего канцлера Гаврилы Ивановича. По родству с императрицею, граф Михаил Гаврилович, в первые годы её царствования, пользовался большим весом, но потом, по неприятным отношениям с фаворитом, впал в немилость, отдалился от двора и подвергался опасности быть высланным за границу. Впрочем, кроме стойкости в нерасположении к герцогу, Михаил Гаврилович не отличался твёрдостью характера и, как его отец, любил прибегать к полумерам.

Граф и графиня Екатерина Ивановна, как радушные хозяева, ласкали молодёжь, которая, не стесняясь, высказывала перед ними все свои заветные желания. Чаще всего, разумеется, разговоры касались дворцовых событий, молодые офицеры откровенно и громко заявляли своё неудовольствие к герцогу, свою горячую преданность принцу и принцессе и готовность доставить правление государством им. В числе этих офицеров находился и капитан Грамматин, адъютант принца Антона-Ульриха, тайно любивший Анну Леопольдовну, не подозревавшую, впрочем, в молодом человеке этой страсти.

— Нет у нас руководителя, — жаловались они, — и не знаем, как поступать, а то Бирону не бывать бы регентом. Разве что идти всем полком да захватить его.

— Поступите так, как сделали десять лет назад, — отвечал на эти жалобы граф, — соберитесь обществом и в назначенный день все отправьтесь к принцессе Анне Леопольдовне с челобитною: принять на себя правление во время малолетства сына, как просили покойную государыню о самодержавии.

— Без руководителя не сможем, — уныло замечала молодёжь, — не устроить нам, по неопытности, всего, как следует. Вот, если бы ваше графское сиятельство…

— С радостью бы готов с вами, да не могу, — отнекивался Михаил Гаврилович, — здоровьем плох, да и при дворе давно в немилости, на примете… А лучше всего бы вам, — продолжал граф, подумав, — обратиться к князю Алексею Михайловичу Черкасскому. Человек он надёжный и опытный… и в тридцатом году он всё дело устраивал.

На другой день молодёжь всем обществом отправилась, по указанию графа, к Алексею Михайловичу, чтобы просить его быть руководителем.

Алексей Михайлович ласково встретил молодых людей, выслушал их просьбу и, обнадёжив своим содействием, отпустил их весёлыми и радостными, а сам, между тем, тотчас же по их выходе собрался и поехал к герцогу передать о заговоре семёновцев. Князь не затруднился даже и указать на некоторых лиц, в том числе и на Грамматина, адъютанта принца Антона.

Через какие-нибудь часа два всех приходивших к князю арестовали, представили к допросу в тайную канцелярию и пытали со всевозможным пристрастием, но никто из них не выдал участия ни графа Михаила Гавриловича, ни принцессы. Только один Грамматин под жестокою пыткою указал на принца Антона-Ульриха в том, что тот знал о замышляемом заговоре и позволил ему участвовать в нём.

Узнав из этого показания об участии принца, хотя и пассивном, регент обрадовался случаю выместить на беззащитном принце всю накипевшую желчь. Он тотчас же послал за ним и нарочно, для большего оскорбления, удержал у себя бывших у него многих знатных особ.

— Знаете ли, ваше высочество, где ваш адъютант и правитель канцелярии? — со злою ирониею спросил герцог, когда к нему явился принц.

— Я не знаю… — начал принц, заикаясь и бледнея.

— Так я вам скажу: он в моей тайной канцелярии, на допросе, в котором открыл все козни.

— Но, ваше высочество, я ничего не знаю и ни за кого не отвечаю… это до меня не касается.

— Нет, касается, — уже с запальчивостью стал кричать регент, — я теперь знаю, что вы замышляете… Вы хотите учинить массакр… рубить нам головы… Вы человек неблагодарный… человек кровавый… Вы только кажетесь тихим, а если бы вам дать власть, вы погубили бы всех нас, и сына своего, и государство.

Регент разгорячался всё больше и больше и всё ближе подступал к растерявшемуся Антону-Ульриху. Отступая от регента, принц левою рукою коснулся эфеса своей шпаги, и это неловкое движение ещё более раздражило Бирона.

— Что-о! — почти заревел он. — Вы смеете угрожать мне, вы вызываете меня на поединок! Так я же вам говорю, что я не трус и могу с вами справиться… Ступайте и ждите моих приказаний.

Бедный принц, воротившись в Зимний дворец, прямо, не заходя к принцессе, прошёл к себе в апартамент, усиливаясь сколько-нибудь собраться с мыслями, но он опять ни до чего не додумался, кроме того, что надобно всё скрыть от жены. Однако же и это намерение не удалось — Анна Леопольдовна должна была скоро всё узнать и с ещё большим оскорблением.