Битва с боярами

Чистая кровь. Он у нас чистокровный. Ненавижу это слово. Я приказал своим русам доставить мне Вадима, но без единой царапины. (Смотрит назад.) Бой еще не начался. (Рассказывает.) А пока они не сошлись, я расскажу вам о покушении. Как видите, оно не удалось, раз я стою здесь перед вами. Вече не собралось, но каждый прислал мне донос с предостережением. Каждый заручился доказательством своей непричастности на случай провала. Пришли на детинец четверо: три женщины и Пренест. Я был в недоумении. Неужто, думаю, во всем Новгороде не нашлось верных людей для участия в перевороте? Неужто я тому причиной? Слишком жестко правлю? До чего же докатился Новгород, если в нем больше нет заговорщиков? Стоит один Пренест, держит в руке поднятый кинжал и пялится на меня. Солнце печет, рука у него затекает, а это ведь вредно для здоровья. Пренест, говорю, Пренест, кожа и шкуры, вы ли это, опомнитесь. Он бросил кинжал и ушел. На детинце остались три старухи, они так бранились, что я обратился в бегство. Такой вот состав заговорщиков и такая вот великая победа. Человеку надо бы управлять ангелами. Управлять людьми может только ангел. (Слышен шум битвы.) Однако, сражение началось. Поглядим. (Поднимает занавес, смотрит назад.) Достаточно бросить взгляд. Какой жестокий кипит бой, но господину тестю надеяться не на что. Верная часть боярства намного превосходит число изменников. Вигор успел перетянуть на свою сторону моих решительных противников, но не успел переманить нерешительных. А когда речь идет о большинстве, дело решают нерешительные. Вот и в сражениях речь идет о большинстве. Человек избегает принимать решения, это противно его природе. В тот день, когда в рядах моих врагов я увижу первого нерешительного, я начну опасаться за свою жизнь. Мои русы окружают Вадима. (На сцену.) Живым, друзья мои. Я сказал: живым. (Продолжает.) Вадим и Вигор отбиваются, стоя спина к спине. Они похожи на хищного зверя о двух головах. Этакий хищник в броне, повернутый мордой к каждому нападающему, выпускает когти спереди и сзади. Пятеро или шестеро моих русов уже полегли. Я ведь запретил им убивать Вадима, то есть приказал им погибнуть от его руки. Они приняли смерть, чтобы предотвратить множество смертей. Они истекли кровью, чтобы предотвратить кровопролитие. Бог мне свидетель, у государя нет выбора: он не может не причинять боли своим подданным. Он может лишь выбрать, кому из подданных причинить боль или — скольким из них. Он может рассчитать, во сколько мертвых обойдется его мягкотелость. Я знаю, высокоуважаемые дамы и господа, вы играете примерно тысячу лет спустя. Нет ли среди вас — случайно — нынешнего правителя России? Я хотел бы обратиться к нему. (Обращаясь к воображаемой царской ложе.) Родич! А может быть, далекий потомок? Правнук! Поговорим с глазу на глаз, то есть откровенно, как царь с царем. Если вы взглянете на мои дела с царской точки зрения, вы придете к тем же выводам. Возможно, суждение ваше будет предвзятым. Но не советую вам ссориться со мною или презирать меня. Осуждать предков легко. Они совершали ошибки и они мертвы. Если приходится их упрекать, упрекайте, не повторяя их ошибок. Какая вам польза в их поношении. Хотите казаться умнее? Поношение предков не означает превосходства ваших мыслей. Хотите выглядеть добрым? Примите мой совет: вам вовсе не следует добиваться всеобщей любви. Разумеется, старайтесь избегать всеобщей ненависти. Но, вообще говоря, любимый или нелюбимый — эти оценки не подобают царю. В любом случае следует стремиться, чтобы вас принимали всерьез. Одно я знаю точно: вы замечательны не тем, что вы — новый. Вы на тысячу лет меня новее, но вы не славнее меня на тысячу лет. Понимаете, молодой человек? Чем успешнее действуете вы сами, тем охотнее вы будете прославлять своих предшественников. Всю стаю. Всех. Таких, какими они были. Многие из них, разумеется, не оставили следа в истории. Но они оставили вам в наследство две вещи: ваш город, ибо он еще стоит, и ваш престол, ибо он еще вызывает почтение. Ведь в пользу самого худшего из царей говорит то, что он лучше, чем никакой. Браня своего предшественника, вы браните царскую власть. Грязь, которой вы швыряетесь в прошлое, замарает вас. Советую вам примириться со мной. Ни один русский царь не сможет успешно править без благословения Рюрика. (Зрителям.) Вот и все, что я хотел сказать моему далекому потомку, которого в разговоре с глазу на глаз назвал родичем. Быть может, его здесь не было. Но, насколько я знаю, у нас, монархов, везде есть свой человек, который ведет запись. Вернемся к моему сражению. Как там дела? (Поднимает занавес, смотрит назад.) Что, что я вижу? Как это понять? Вигор отбрасывает меч и кинжал. Он отрывается от Вадима, показывает пустые руки, перебегает к нашим. Мои парни повисают на нем, как гроздья винограда. Он падает, он повержен. Да это просто чудо. Я глазам не верю: обе половины моего боярства, верная и неверная, хлопают друг друга по плечам, рассаживаются в тени деревьев, отдыхают, смеются, болтают, хвастают поединками и плетут небылицы о своих подвигах. Музыканты трубят в трубы. (Звучит духовая музыка. Рюрик опускает занавес.) Судьба неисповедима и враждебна человеку, но одно можно сказать с уверенностью: государи, которые не хотят умирать, не умирают, а тот, кто идет навстречу жизни, может иногда, в определенные времена, рассчитывать на чудо.