Битва за прошлое. Как политика меняет историю

Исторический конфликт в Восточной Азии между Японией и странами, которые она оккупировала в ходе Второй мировой войны, весьма глубок. В отличие от Германии, сумевшей в целом преодолеть негативное отношение соседей, Япония остается объектом ненависти для значительной части населения Кореи и Китая. В этих странах считается, что Япония использует атомную бомбардировку Хиросимы и Нагасаки для того, чтобы изобразить японцев жертвами Второй мировой войны, а не агрессорами, ответственными за военные преступления.

Памятник «девушкам для утешения» и еженедельный ритуал, совершаемый возле него, служит для постоянного напоминания о конфликте, который с точки зрения жертв так и не получил разрешения.

Конфликты внешние и внутренние

В России фрагментация истории по социальным и гендерным группам происходила медленнее, чем ее дробление по этническим и региональным признакам. Становление региональной идентичности опиралось на ресурсы местных элит и создавало запрос на создание местных вариантов истории, зачастую отличающихся от общенационального исторического нарратива и даже противоречащих ему. Помимо заинтересованности элит, то есть запроса на политическом уровне исторического сознания, во многих регионах существует собственная травма, как правило, связанная с историей отношений с центральной властью или соседями. Это может быть память о несправедливостях национальной политики, о расказачивании или об экологических катастрофах и утрате материальных ценностей местной культуры. Якутия и Чукотка, Татарстан и Северный Кавказ в разные эпохи имели сложные отношения с Москвой, что осложняет задачу поддержания баланса между общероссийским и местным нарративами в региональном историческом сознании.

В январе 2008 года, например, казачьи атаманы Ростова-на-Дону запустили процесс реабилитации Петра Краснова, руководителя Всевеликого войска Донского, казачьего квазигосударства периода Гражданской войны в России. С этим не могла согласиться центральная власть, и не потому, что «красновский» нарратив времен Гражданской мог трактоваться как сепаратистский, а в силу того, что Краснов во время Второй мировой войны сотрудничал с гитлеровцами и был казнен в 1947 году как военный преступник. Инициативы казаков, таким образом, вступили в противоречие с наиболее контролируемой областью исторического нарратива, с историей Великой Отечественной войны.

В последних числах января 2008 года руководство казачьего движения публично отказалось от планов реабилитации Краснова, а 1 февраля в казачью столицу Новочеркасск прилетел президент Путин, который встретился с казачьими активистами и возложил венки к памятнику другому атаману — герою войны 1812 года Матвею Платову. Путин лично вмешался в эту историю и настоял на отказе от попытки реабилитации Краснова[143].

Однако очевидно, что центральная власть не может пресекать «в ручном режиме» каждый отход от централизованного нарратива. Во многих регионах местная история уже формирует идентичность «потомков завоеванных Москвой народов». Центральная версия истории (представленная, в частности, школьными учебниками) начинает восприниматься там как чужая и навязанная.

Если написание учебника требует относительно больших интеллектуальных ресурсов, то установка памятника является простейшим актом исторической политики. В станице Еланская Ростовской области на личном казачьем подворье установлен мемориал атаману Краснову. Активисты «альтернативной» исторической памяти борются за сооружение в Казани памятника защитникам города от войск Ивана Грозного, в Чечне установлен памятник героическим женщинам из аула Дади-Юрт, пожертвовавшим собой в борьбе против русских войск в 1829 году, и даже в Рязани поставили памятник князю Олегу (который в «москвоцентричном» нарративе считается предателем, выступившим в битве на Куликовом поле на стороне монголо-татар)[144].

История VII. Коленопреклонение в Катыни, или Вторая мировая война в европейской памяти XXI века

7 апреля 2010 года Владимир Путин и Дональд Туск, тогдашние премьер-министры России и Польши, посетили мемориальный комплекс расстрелянным польским офицерам в Катыни. Путин возложил венок и встал на колено перед памятником, а также произнес речь, в которой подтвердил позицию России по отношению к преступлению сталинского режима: «Десятилетиями в циничной лжи пытались замарать правду о катынских расстрелах, но было бы такой же ложью и подтасовкой возложить вину за эти преступления на российский народ, — заявил Путин. — Перед этими могилами, перед людьми, которые приходят сюда почтить память своих близких, было бы лицемерно сказать: „Давайте все забудем“, сказать, что „все кануло в Лету“. Нет, мы обязаны хранить память о прошлом и, конечно, будем это делать, какой бы горькой ни была эта правда»[145]. Туск там же сказал, что две страны стали на путь, ведущий к сближению.