Бюст на родине героя

— Ты помнишь анекдот про слона? — отвечал ему Стас. — Съест ли слон центнер бананов? Съесть-то съест, да кто ему даст. Так что насчет сценария не беспокойся, отдыхай. И вообще, друзья мои, хватит об этом, до поры до времени я тему закрываю. Впредь до особого распоряжения ставлю на скелеты гриф дээспэ, для тех, кто забыл о главлите, — это означает не «древесностружечная плита», а «для служебного пользования». Понятно? Допуск к документам и материалам только у троих: у меня, у Нелечки и, само собой, у него. — Стас многозначительно кивнул в мою сторону. — Разглашение государственной тайны карается немедленным выдергиванием ног откуда они растут. Ясно?

Почувствовав, должно быть, что шутки Стаса на самом деле не такие уж и шутки, все замолчали. Молодчина, подумал я, если бы не заткнул эту дурищу, она бы все и выложила. Впрочем, что она могла выложить, что ей известно? Да ничего. И сам Стас пока что знает немного. Не рассказывал я ему о скелете в шкафу у Натана, о бронзовом бюсте, которым мой новый друг и благодетель хочет украсить свой манхэттенский цех, о своей предполагаемой командировке в Энск за его счет. Счел маловажным и неинтересным? Утаил от друзей? Приберег для следующего рассказа?

— Простите, а вы в Энск больше не собираетесь?

Услышав этот вопрос, я вздрогнул и резко повернулся к задавшему его Вячеславу Харитоновичу. Вот оно! Кончили ходить вокруг да около. Пошли напрямую, в лоб.

— В Энск? Почему вы спрашиваете об Энске?

— То есть как — почему? Мы в свое время зачитывались вашими энскими репортажами и очерками.

— Кто это «мы»? Лубянка?

— Да бросьте вы, Бога ради! Что вы все Лубянка да Лубянка! Я к органам никакого отношения не имею и не имел. До недавнего времени работал в министерстве, в сырьевом главке у Вартаняна.

Верно, ничего не путает: был такой главк, и возглавлял его старик Вартанян.

— И что же вы от Вартаняна ушли?

— От него я никогда бы не ушел. В позапрошлом году похоронили Гамлета Арменаковича, вечная ему память. Замечательный был человек!

Ай-ай-ай! А я ничего не знал. Выходит, нет больше старика Гамлета, с его знаменитым на все министерство «пить или не пить — нет такого вопроса!». Любил выдержанные коньяки своей исторической родины и щедро угощал ими всех, кого ценил, кого любил. Мне последний раз поднес стопку «Наири» в недоброй памяти оголтело антиалкогольном восемьдесят пятом. Не запирая кабинета поднес, при всех — не побоялся. Мало было таких, кто не боялся. Ладно, не с этим же хлыщом мне поминать Вартаняна…

— И вам в главке больше нечем было зачитываться?

— Либо вы скромничаете, что похвально, но несовременно, либо просто не понимаете.

— Я вам тоже тогда говорил, что скромничаете, — вставил куратор.

— Погоди, Май, не мешайся, — отмахнулся от него Вячеслав Харитонович. — Пусть не прямо, пусть эзоповым языком, но вы говорили людям правду о состоянии экономики, о том, куда она идет, где та последняя черта, у которой еще можно остановиться перед пропастью. Такие, как вы, я не побоюсь громких слов, были предтечами гласности и перестройки. Это сейчас можно молоть языком что хочешь, вот и пишут кто во что горазд, попробовали бы тогда. А вы не боялись резать правду-матку.

— Правду — в матку, — строго поправил его Стас.

— Ну тебя, Стасик, вечно ты лезешь с глупостями, — одернула Стаса ставшая серьезной Нелли. — Слава дело говорит, а тебе все хаханьки…

— Сейчас как никогда нужны такие публикации — спокойные, сдержанные, аналитические. Надо понять, куда идет наша экономика, каким ориентирам следовать. Вот почему я поинтересовался, не собираетесь ли в Энск. Единственная причина, и никаких задних мыслей, — закончил Вячеслав Харитонович.

— Собираюсь ли в Энск, спрашиваете, — пробормотал я. — А вы знаете, что у меня обыск был и все энские записи пропали? Не знаете? То-то же. А сейчас, извините, мне надо в туалет.

Я встал и, слегка пошатнувшись, вышел из комнаты.

На кухне было тепло, — видимо, уже начали топить. Я подошел к запотевшему окну, вытер стекло ладонью и прижался к нему лбом. Холодный компресс мгновенно протрезвил меня. Я посмотрел на улицу. Моя машина стояла, как я ее оставил, носом в зад вишневому джипу Вячеслава Харитоновича, и я подумал, что стоящие рядом два автомобиля точно отражают раскладку сил: потрепанный «москвич» и новенький «гранд чероки», я и эта банда. Сволочи! И здесь меня достали, обложили, как медведя в берлоге. Что им от меня надо?

За спиной раздался стук каблуков. В кухню вошла Нелли.

— Что с тобой, детка? Какая тебя сегодня муха укусила? Мне прямо стыдно перед людьми. — Голос у нее был звонкий и злой.

— Перед людьми? — переспросил я не оборачиваясь. — Это не люди, а нелюди. Где ты подцепила эту парочку монстров?

— Почему нелюди, почему монстры? Зачем ты так? Нормальные, цивилизованные люди, пришли к нам в редакцию, интересовались, как отснять рекламный клип. Обходительные, вежливые. — И добавила ни к селу ни к городу: — Я вчера с ними ужинала в китайском ресторане. Так вкусно, просто фантастика какая-то!