Мы притормозили у ворот, кто-то из стражников приветствовал Ксоко, а кто-то спросил про меня. И при слове «испытание» голоса сменялись с шутливых на испуганные, а в чем-то даже сочувствующие.
Войдя в поселение, туземцы спешились, оставили часть лошадей и повели под уздцы ту, на которой лежал я. В поле зрения стали появляться каменные постройки, одноэтажные овальные домики, цветом сливающиеся с горой. Похоже, где жили, из того и строили. Большой площади, как в Уасиока, здесь не было, но тут и там располагались небольшие пяточки перед домами, где кучковался народ, занятый торговлей или делами по хозяйству.
Мастеровые трудились прямо на улице, тут же пытаясь продать или обменять то, что сделали. Пахло в Рорайо соответствующе, то мокрой кожей, то жареными лепешками, то краской, в отдалении звенели молот с наковальней. Уютненько тут, только ветер сильный и шум, будто действительно кто-то шепчет постоянно.
На меня обращали внимание, бросали свои дела, что-то эмоционально обсуждали и шли за нами. Я разглядел несколько «слепых», как Часовой, мужчин, похоже, это у них какая-то племенная фишка. Только эти на вид были слабенькие еще, в основном не больше трех прионовых щупалец, а чаще вообще одно, мельтешившее перед ногами, на манер палочки у слепого.
Племя производило странное впечатление, взрослых воинов было немного, зато полно молодежи, но все какие-то потерянные, будто застрявшие в развитии. По виду уже должны были в броне стоять, а они наоборот чуть ли не с игрушечным оружием.
Пару раз в нашу сторону полетели огрызки кукурузных початков, но шаман рявкнул что-то, и толпа отступила. Только чумазая мелюзга, наоборот, подбежала вплотную и уже не отставала.
Дети обступили меня, закрыв вид, но никто не проявлял агрессии, они толкались, пытаясь дотронуться до меня, и восторженно шептались, завидуя тому, что меня ждет испытание. Ну хоть кто-то видит в этом нечто классное и крутое! Хотя я в детстве тоже любил по краю крыши бегать и со второго этажа прыгать, считалось это очень крутым, да вот только ни разу не было безопасным.
Сверху упала тень, а потом и вовсе стало темно, когда мы прошли под нависающий карниз скалы. Людей здесь было меньше, а «слепых» наоборот прибавилось, сидели перед домами и что-то бормотали, то ли медитируя, то ли молясь. Общий шепот усилился, а когда меня подвели к скале и сняли с лошади, так вообще гул стал постоянным, будто к ушам прилепили морские раковины.
Меня развязали и подтолкнули к проему в скале, от которого только что два «слепых» туземца откатили здоровую глыбу, перегораживающую вход.
— Иди, — прошептал шаман, — тебя ждут на вершине до первых лучей солнца. Если не придешь или опоздаешь, то умрешь. Если успеешь, с тобой поговорят.
Шаман развернулся, взял за руку Ксоко и, не дав ей со мной попрощаться, потащил ее обратно в поселение. Со мной остались только несколько туземцев с копьями и Часовой. Туземцы встали полукругом вокруг меня и входа в скалу, выставили копья и стали теснить меня ко входу. Я заметил, что они нервничают, у одного даже краска на лице смазалась от потекшего пота. При этом пугал их явно не я, а то, что больше не скрыто за огромным камнем. Часовой же, как обычно, казался непробиваемо спокойным, только пальцы подрагивали, будто готовится револьвер из кобуры выхватить.
— Спасибо, что помогаешь мне! — я крикнул Десятому, вроде не громко, но туземцы вздрогнули, зашипели на меня и втолкнули в проем.
— С чего ты взял, что я тебе помогаю? — ни улыбки, ни вздоха, вообще никаких эмоций в голосе, а его щупальца потянулись к камню, закрывая проход.
Глава 5