Большая охота

Рамон нехотя согласился и замолчал. Он молчал уже полдня, равнодушно глядя в затянутое мутным пузырем окошко и раскачиваясь взад-вперед. Гиллем не знал, что делать. Предоставить Рамона его собственной судьбе? Боязно – слишком многое их связывает. Что он, Гиллем из Фортэна, представляет собой без поддержки Рамона? Обладателя дурной славы содомита, с которым даже собственная семья не желает знаться? Подождать, вдруг Рамон придет в себя и придумает какой-нибудь выход? Вернуться в Ренн, положившись на милость Тьерри? Нет, Транкавель-средний его недолюбливает, сразу вышвырнет за дверь.

…Вот тут-то в обитель скорби и ввалился пышущий бодростью мэтр Калькодис, с порога огорошив наследника Ренна вестью о том, что его любимая младшая сестренка более не является невинной девицей. Мгновенно избывший молчание Рамон взревел, что мэтр лжец, каких еще земля не видывала, на что ухмыляющийся толстяк наглядно показал, чем именно и с кем сейчас занята Бланка-Терезия-Маргарита-Катрин де Транкавель.

– Ничего-то вам нельзя доверить, – скорбно провозгласил мэтр, смахнув винную лужицу на пол. – Соплячку пятнадцати лет – и ту не устерегли!

– Я ее поймаю, – хмуро пообещал Рамон.

– Поймаешь, поймаешь, куда ж ты денешься, – затряс щеками мэтр Калькодис. Длинное фазанье перо, украшавшее криво сидевшую на его макушке шапочку, заколыхалось. – Прямо завтра с утра и отправишься ловить.

– А где она, в Безье? – рискнул подать голос Гиллем.

– Сейчас – да, – с готовностью подтвердил мэтр. – Но долго она там не задержится, уедет. Да не одна, а с целой компанией. С вашими хитроумными знакомцами, которые вас провели, как детей малых… Молчать! – неожиданно резким и пронзительным тенорком взвыл он, заметив, что Рамон привстает со скамьи, намереваясь разразиться новыми угрозами. – Заткнись, паршивец, пока я тебе не разрешу говорить! Доигрался уже, все испортил! Нагадил – и в кусты, скулить, хвост поджимать!..

Разъяренный мэтр Калькодис выглядел довольно забавно – эдакий подпрыгивающий от избытка эмоций кабанчик в человечьем облике – но Гиллему захотелось выскользнуть за дверь и дождаться окончания беседы где-нибудь снаружи. Рамон смолчал, проглотив оскорбление, только на скулах появились два белых пятна – предвестники затаенной до поры злости.

– Так вот, милые вы мои, – толстяк стремительно сменил гнев на милость, превратившись в доброго самаритянина, искренне сопереживающего горестям беглецов, – жизнь у вас теперь пойдет совсем иная. Поломали – исправляйте. О Ренне и прочих планах можете смело забыть…

– Но мне обещали! – взвился наследник Ренн-ле-Шато. – Вы не можете так поступить! Отдать мое место этому снулому мерзавцу, Тьерри?

– Тебе и так давали, чего только душе угодно, – отмахнулся мэтр. – И как ты распорядился полученным добром? Вот-вот, людишек резать, девиц портить да простецов ночами пугать, упырем прикидываясь – единственное достойное тебя занятие. Сиди тихо, кому сказано! Не поедешь ты ни в какой Ренн, а отправитесь вы завтра с утра в гости к милейшему Гиллему. Возьмете в тамошнем гарнизоне с десяток вояк, запасов опять же – ну, не мне вас учить, сами сообразите. И поскачете быстрым маршем к побережью, где старая дорога, как бишь ее…

– Виа Валерия? – осторожно уточнил Бланшфор.

– Она самая, – закивал мессир Калькодис. – А поскольку вы у меня туповаты малость, без сторонней помощи способы только до ветру сходить, на дороге вас будет дожидаться проводник. Вы его сразу признаете, не ошибетесь, – рыжий толстячок довольно хрюкнул. – Езжайте прямиком за ним, куда поведет. Как нагоните вашу пропажу – сами сообразите, что делать. И зарубите себе на носу, запомните накрепко, – он постучал согнутым пальцем по столу: – девица должна остаться в живых! Прочих изловить всех без исключения. Чтоб ни одна живая душа не ускользнула!..

– И что потом? – перебил Рамон.

– Потом? – мэтр расцвел широчайшей из улыбок. – Потом ваша милость осмотрит имущество пойманных, обнаружив там бездарно провороненный архив и упущенную реликвию… Да-да, предприимчивый ты мой, – выражение подвижного лица Транкавеля-старшего сделалось точной копией аллегории Отчаяния, – утащила рыжая красуля твою приманку, пока ты таращился на ее вертлявую задницу. Ты чем вообще думал, затевая подобную глупость?..

– Хотел заставить ее проговориться… – начал было наследник Ренн-ле-Шато, но вовремя сообразил: оправдания ему не к лицу, и сделанного уже не вернешь. Рамон предпочел сменить тему разговора: – Предположим, книга и Бланка в моих руках. Что дальше?

– Сначала верни их, потом посмотрим, – мессир Калькодис грузно выбрался из-за стола. – Обещать-то ты горазд, это я уже понял. Смотри, опять не промахнись – а то я совсем к тебе интерес потеряю. Будешь сам выкручиваться. Любопытно взглянуть, долго ли протянешь?..

Незваный гость подпрыгивающим мячиком выкатился в ночную темноту, оставляя за собой отзвук ехидного хихиканья. Гиллем де Бланшфор вопросительно покосился на своего господина – настроение и облик того очень точно характеризовало высказывание простецов «как оплеванный».