Брат Посвященный

Один из солдат Гитойо подошел к своему командиру и поднес ему кожаный бурдюк с водой.

— Я… я решил, что вам не нужно видеть голову дикаря, ваша светлость. — Гитойо снова заколебался. — Вероятно, некоторым из нас было известно о нападении… но вид останков многие сочли бы оскорбительным зрелищем. Я побоялся, что это повлияет на ваше мнение, князь Сёнто.

Сёнто задумчиво посмотрел на Гитойо и произнес:

— И все же вы предпочли остаться среди тех, кто знал о набеге.

— Едва ли вы бы поверили мне после стычки с князем Комаварой. Сославшись на незнание, я бы показал себя трусом, ваша светлость.

Сёнто покачал головой и заметил, что двое приговоренных офицеров сделали то же самое. Он обернулся к своему духовному наставнику. Как обычно, тот стоял рядом и, не говоря ни слова, наблюдал. «Один из Молчаливых Братьев», — подумалось князю.

— Суйюн-сум?

— Он говорит правду, ваша светлость.

Сёнто снова взглянул на Гитойо:

— Вы рискуете прослыть глупцом, мой юный князь, но, по-видимому, это уже не столь важно. Отойдите в сторону. Вы свободны.

Сёнто развернулся и зашагал было обратно к дозорной башне, но потом передумал и продолжил путь вверх по склону.

Князь Сёнто стоял на вершине холма и пристально смотрел на север. С этого места открывался вид на все четыре стороны света. Поля и леса словно прятались среди холмов. Даже здесь, на далеком севере, еще не поблекли осенние краски, и в прозрачном солнечном свете казалось, что над пейзажем поработал какой-то художник-самоучка, который там — и тут мазнул кистью и придал картине восхитительную прелесть.

— Осень не желает уходить, правда? — обратился Сёнто к Комаваре.

Молодой князь откашлялся.

— Я помню только один похожий год, ваша светлость. В пору моей юности.

Несмотря на мрачное настроение Сёнто, эта фраза вызвала у него мимолетную улыбку.

По заросшему травой склону к ним поднимался Суйюн. Он задержался во дворе крепости, чтобы благословить именем Ботахары приговоренных.

— Меня тревожит, как на это посмотрят в вашей провинции, князь Комавара.

Северянин знал, что Сёнто говорит не о погоде.

— Вы поступили справедливо, ваша светлость. Мы живем в суровых условиях; здесь не принято жалеть глупцов. Эти люди знали, кто вы и что их ждет, если обман раскроется. Ваш приговор не удивил их, князь, они лишь испытали глухую злость за то, что недооценили вас. Пусть вас не тревожит мнение сэйянцев, ваша светлость. Ваш поступок не вызовет ничего, кроме уважения.

— Гм…

Суйюн взобрался наверх и поклонился. Он слышал, что говорил Комавара, но хранил молчание. Теперь он сдержанно откашлялся.

— Если позволите, князь Сёнто… Владыка Ботахара — наш верховный судья, ваша светлость. Он возвращает на круги своя тех, кто еще не готов к встрече с ним. Ботахара не знает жалости, однако Он всемилостив. Мой Бог никогда не был жестоким. Нет смерти столь же страшной, как жизнь, дарованная некоторым, но если им и суждено достичь Просветления, Его Милость не всегда покажется им милостью.

— Благодарю вас, брат. — Сёнто повернулся на восток, к морю. — Что вы думаете о князе Тосаки?

— Он все знал, ваша светлость, — не колеблясь, ответил Комавара. — В этом нет никаких сомнений.

— Если обвинить его прилюдно, неминуем поединок, верно?

— Отличный шанс избавиться от него, ваша светлость, — засмеялся Комавара.

— Может быть.

— Я с огромным удовольствием выскажу… свои догадки вслух, князь Сёнто.

— Мы будем держать князя Тосаки под рукой, князь Комавара. Его определенно приставили ко мне так близко, как только может находиться человек не из моего окружения. Нужно ценить подобные старания. Князь Тосаки все больше станет узнавать о самых секретных моих приказах. Сколько потребуется времени, чтобы привести в порядок укрепления, князь Комавара?

— При достаточном количестве средств нет ничего невозможного, ваша светлость. По моим подсчетам, необходимо месяцев восемь-девять. В крайнем случае управимся и за пять.

— А что с остальными внутренними фортификациями?

— Почти то же самое, князь Сёнто, хотя кое-где они еще пригодны для защиты.

Сёнто повернулся лицом к бескрайнему северному горизонту. Отсюда он не видел границы, но ощущал ее — незримую линию, протянувшуюся по земле, предмет тысячелетних раздоров. «Мы изгнали племена варваров в пустыню, — подумал князь. — Когда-то это была их земля… когда-то».

— При поддержке местных князей мы многое успели бы до весны.

— До весны мы едва успеем заручиться достаточной поддержкой хотя бы для того, чтобы начать восстановительные работы, ваша светлость, — с горечью сказал Комавара.

— Угу, а мы не можем доказать необходимость этих работ даже самим себе. — Сёнто жестом указал на низкие тучи над горизонтом. — Намерения дикарей скрыты от нас, мы ничего не знаем, князь Комавара. Тем не менее что-то явно не так. Нам нужен свой человек среди варваров. Неужели не найдется никого, кого не соблазнит блеск золота?

Казалось, слова Сёнто удивили Комавару.