Брыки F*cking Дент

«Носки» ушли в отстой, а «Янки» – ввысь, но не в Бруклине: в Бруклине «Носки» продолжали восхождение. Тед приучился употреблять кофе и траву еще до рассвета, сидя на крыльце. Стерег прилет газеты. Дальше ее можно было либо выбросить, либо припрятать под кроватью и залечь поспать еще на пару часов, пока бодряк от кофе и расслабон от травы боролись за его усталый мозг.

Через несколько часов Тед «просыпался» вместе с Марти. Помогал ему облачиться в фанатские одежки «Красных носков».

– Ты себя не чувствуешь чуточку глупо – взрослый человек, а носишь символику спортивной команды, как малолетка?

– Нет, – ответил Марти. – Мне нравится. Она меня определяет. Как оперение – птицу.

Затем они шли к киоску Бенни. Сегодня, после поддельной победы Бостона, – никакой коляски, никакой трости. Марти шел как кум королю. Упадок «Носков» – а значит, и Марти – завершился.

Седые пантеры при подготовке сцены проявили рвения чуточку с перебором. Но, с другой стороны, заняться-то им было нечем, нечем абсолютно. Первый признак сверхусердия Тед засек при появлении мальчика-разносчика «Таймс» на велосипеде – тот несся к ним и вопил:

– Бля бля бля хуесосы мать их сосать ебать в жопу взасос сиськи соски бляди «Янки»!

– Мне нравится этот пацан, – сказал Марти и крикнул мальчишке: – Что стряслось, пострел?

– «Носки» выиграли? – спросил Тед неуверенно, суфлируя мальчику. В смысле эксперимента с матерщиной пантеры явно дали пацану карт-бланш. Выходило у него вполне талантливо. Хорошо так, убедительно.

– «Носки» выиграли! Бля-а-а-а-а-а-а-а-а… – И погнал дальше, а «бля» тянулось за ним, как звуковой выхлоп.

Тед приметил, что Штиккер, ярдах в двадцати от них, показывает пацану знаками, чтоб немножко притушил фитиль. Ребенок явно перестарался, но мило – вроде немного печального Дона Ноттса[202].

Следом мимо, а вернее сказать, чересчур прямой наводкой к ним с Марти протопал еще один подозрительный парнишка в манишке.

– Черт бы подрал «Красные чулки» из града Бостона! – объявил он в манере девятнадцатого века и пошел дальше.

Надо выдать тому парню кое-какие замечания, подумал Тед, обновить ему хренову пьесу. Они с Марти уже приближались к киоску и к собравшимся старикам, но тут из окна выглянула Бетти и впервые в жизни произнесла деревянно, неискренне и прямо-таки странно:

– Шестьдесят лет ждал и дождался, Марти. – Она глянула на что-то – в бумажку подсматривает, что ли? В сценарий? Иисусе Христе.

Марти крикнул в ответ:

– Тебя я бы и еще шестьдесят подождал, милая Бетти.

Бетти глянула на пантер и вскинула руки: мол, а теперь что? Импровизировать она явно не готовилась. Перепугалась и закричала:

– Вперед, «Носки!» Проклятье Малыша! К черту «Янки»! Бамбино! Яссс-се-стремски![203] – Перебрала все великие хиты бейсбольных клише, после чего захлопнула окно.

Пантеры, смеясь, двинулись Марти навстречу. Стоило Марти отвернуться от кого-нибудь из них, как Теду немедля преувеличенно подмигивали или показывали знаком «о’кей».

– Айвен, а ну иди, проверим твой возраст.

– Ну наконец-то, – ответил Айвен.

Бенни – точнее, его рука – высунулся из киоска, и раздался голос Бенни:

– Вот тебе газета, Марти. Твоя особая газета. Специально для тебя.

– Что тут происходит, идише-театр? – спросил Тед так, чтобы поняли только пантеры. – Есть, Бенни, спасибо. – Тед забрал газету, чтобы не дать Бенни нагрешить плохой актерской игрой еще сильнее.

Танго Сэм взял Марти за руку, словно собрался с ним танцевать, а у Марти был такой вид, что он и не откажет.

– Марти, – сказал Танго Сэм, – преуспевший рекламный воротила и давнишний фанат «Носков», выглядишь сногсшибательно, одолжи полтинник.

День складывался удачно.

39

Что-то в Теде менялось. Он не понимал, что происходит, однако чувствовал: что-то хорошее. Ему это было странно, поскольку обычно он не понимал, что происходит, но чувствовал, что плохое. Он где-то вычитал, что все клетки тела обновляются примерно каждые шесть лет – или вроде того – и все обнуляется, как спидометр у машины. То есть каждые шесть лет ты – буквально новый человек. Все в тебе делалось иным, к добру ли, к худу ли, с головы до пят. Интересно, а душа тоже линяет, как змеиный ангел? Потому что это он и чувствовал – будто душа у него сбрасывает шкуру.

Как-то утром, примерно неделю спустя, Тед проспал и вылетел из постели. Десятый час. Черт. Он выскочил на крыльцо – убрать газету. Подобрал ее и уже замахнулся, чтобы швырнуть в мусор, но тут услышал:

– Тед, ты что делаешь?

Марти смотрел на него в окно. Теда застукали.

– Разбираюсь, кто это ворует у тебя газеты.

– И кто же?

– Ну, я пока не разобрался.

– Но сегодня-то принесли?

Тед глянул на газету в руке:

– Ага, сегодня да.

И в этот миг на сцену выкатился на велосипеде чрезмерный, сверхматерный пацан Дон Ноттс с воплями:

– Соски-сиськи-письки-бля-а-а-а-а-а-а…

Для Марти это означало одно: «Носки» опять выиграли. В нужной мере счастливо отвлекшись, Марти торжествующе вскинул кулак и убрался из окна.