Будни и праздники императорского двора

Музыкальный театр не был исключением среди театральных пристрастий императорской семьи. Хотя италомания в меньшей степени затронула Николая Павловича, тем не менее, отдавая дань запросам общества, он приказал осенью 1843 г. устроить «отборнейшую оперу», которая могла бы соперничать с парижской. В зале Дворянского собрания стали выступать европейски знаменитые певцы: француженка (дочь испанского певца), певшая по-итальянски, Полина Виардо-Гарсия (как писали тогда, Паулино Виардо Гарция), Джутитта Паста, Джулия Гризи, Джованни Рубини, Антонио Тамбурини, Марио (Сальви) и др. [1157]

Весной 1843 г. в Санкт-Петербурге становится популярной итальянская опера. В феврале в столице появляется 48-летний итальянский певец (тенор) Джованни Батиста Рубини (1795–1854). И пусть он, по выражению М. А. Корфа в дневнике от 1 марта 1838 г., привез в Россию лишь остатки своего голоса, «его, – как пишет М. А. Корф, – носят на руках в ожидании, пока он запустит свои руки в наши кошельки. Третьего дня он обедает у графини Нессельроде, вчера пел во дворце, сегодня обедает у графини Лаваль и так далее. Дав в Петербурге три публичных концерта, он в половине Поста едет в Москву, потом воротится опять к нам, и здесь составится для него и главнейшее из него несколько представлений итальянских опер» [1158] .

К концу 40-х – началу 50-х гг. итальянская опера была в расцвете. Французский дипломат граф Рейзет (Резэ) писал о начале 1853 г.: «Приближение войны не прервало празднеств и балов в Петербурге. Концерты и спектакли следовали один за другим. Марио, Лаблаш, Ронкони, госпожа Виардо были в северной столице. Марио и Ронкони с громадным успехом пели в "Риголетто" в присутствии императора, императрицы и всего двора» [1159] . Интересный штрих в записках графа, характеризующий Николая Павловича: «Император и императрица занимали две ложи, одна над другою. Император следил за сценой с видимым удовольствием и делал дружеские знаки Ронкони. Но когда предупредили его, что императрица уезжает, он тотчас же последовал за нею, не дождавшись окончания» [1160] .

Пение было неотъемлемым элементом придворной музыкальной культуры. Начиная с «хора государевых певчих дьяков» Ивана III (1479) и «певчих дома Его Величества» при Петре I, эта традиция продолжала существовать и в императорской России. С 1730-х гг. в глуховской певческой школе (резиденция гетмана Украины) сложилась определенная система подготовки певчих для придворного хора, который стал первым в России профессиональным хором. С начала 1740-х гг. он назывался «капеллия придворных певчих» или «придворная капелия»; при Екатерине II «певческая капелла» или Императорская придворная певческая капелла. Ее главной задачей как исполнительского коллектива было участие во всех мероприятиях, которые проходили по высочайшей воле.

К концу XVIII в. на церковное пение все больше стало влиять светское вокальное и инструментальное музицирование. Хор стал использоваться в оперных спектаклях и концертах при дворе. Павел I, став императором, прекратил эту практику и, возвысив Д. С. Бортнянского, тем самым начал возрождение русских певческих традиций.

При Павле I по штату 1796 г. в придворном церковном служении участвуют духовники, 4 священника, 3 дьякона, 1 уставщик, 24 певчих, 8 псаломщиков и 2 пономаря [1161] . С 1779 г. капельмейстером Придворной капеллы был Д. С. Бортнянский с окладом 1000 руб. в год, денежным вознаграждением и экипажем. По штату 1796 г. он стал директором вокальной музыки и управляющим Придворной капеллой. В 1806 г. он дослужился до действительного статского советника. В должности директора капеллы получал от 2000 до 2875 руб. в год [1162] . В царствование Павла I он купил и перестроил дом на Большой Миллионной улице, много музицировал, был одним из известнейших людей своего времени, скончавшись меньше чем за два месяца до смерти Александра I.

С капеллой при Александре I связано введение своеобразной церковной цензуры. В 1816 г. впервые попытались унифицировать церковное пение. В высочайшем повелении Синоду от 14 февраля 1816 г. указано «в церквах не вводить в употребление тетрадей рукописных, кои отныне строжайше запрещены, но все, что не поется в церквах по нотам, должно быть печатное и состоять из собственных сочинений директора Придворного Певческого хора, действительного статского советника Бортнянского или других известных сочинителей, сочинения которых непременно должны печататься с одобрения директора Придворного Певческого хора» [1163] .