Бульдог. В начале пути

Слух его не обманул. Действительно работали механизмы одного из токарных станков с ножным приводом. У самой махины стоял молодой император вооружившись резцом. Уверенно так стоял. Не токарь, но на подмастерья вполне тянет. Тут ведь особая сноровка нужна, чтобы не отвлекаясь работать ногой на педали, а руками с резцом, по деревянной заготовке, зажатой в станке. Сам гость в свое время изрядно помучился, пока добился первых результатов.

Впрочем, тот станок, с этим и сравнивать нечего. Тогда начинающему подмастерью приходилось держать резец навесу, что требовало не только определенной сноровки, но еще и твердости руки. Нынешний, самый простой из находящихся здесь, был куда удобнее, с подставкой на который упирался резец, и требовал гораздо меньших умений, для получения удобоваримых изделий. И все же, кое–какие навыки должны были наличествовать.

— Государь, Петр Алексеевич.

— А. Василий, ты чего под руку орешь?

— Прости, государь. Тут к тебе…

— Ага, — не дослушав денщика и оставляя в покое станок, тут же догадался император, — Если не ошибаюсь, Нартов Андрей Константинович?

— Здравствуйте, ваше величество. Монетного двора, вашего императорского величества, служащий Нартов, по вашему велению прибыл.

— Ну здравствуй. Ты уж извини, если от дел оторвал, то Василий, как только узнал, что ты в Сестрорецке, сразу за тобой и отправил. Странно, отчего я тебя там не видел, когда посещал заводы. Вроде все обошел.

— Я в то время в отъезде был, в Санкт–Петербурге, по делам службы, ваше величество.

— Ясно. А что, Адрей Константинович, выучиться работать на этих махинах оказывается не такое уж и трудное дело, — задорно улыбаясь, явно довольный своим первым успехом, произнес император.

Закончив разбираться с философией и поняв, что урок он все же усвоил, и не зная куда себя девать, Петр направился в токарную мастерскую. Охота пошла прахом. Время все еще раннее. Заняться решительно нечем. Сначала растерялся, не зная с какого боку подступиться. Потом, по своему усмотрению выбрал самую простую из махин и попытался с ней разобраться. Как ни странно, получилось.

— Вы уже имели опыт обращения с подобными махинами, ваше величество?

Заинтересованно поинтересовался Нартов, высокий, крепкий мужчина лет сорока, с открытым лицом и чуть вздернутыми бровями. Впрочем, сейчас они вздернулись еще больше, приняв форму домика, выказывая удивление их обладателя.

— Ни малейшего, — задорно улыбнулся император.

— Хм. Похоже, вам по крови передался талант вашего деда. Вот эти изделия, все сделаны его рукой, — показав на стеллажи, произнес Нартов.

— Так‑то уж и талант?

— Вы впервые увидели махину, и не зная как к ней подступиться смогли не просто запустить ее, но и разобраться с тем как необходимо установить заготовку, как правильно держать резец. Поверьте, далеко не всем это дано, я это говорю как человек обучивший этому мастерству очень многих и сам создавший все эти станки.

— Все, эти? — Удивился Петр, поведя рукой вокруг.

— И много иных, ваше величество. Простых и сложных, для самых разных работ.

Говоря это, Андрей Константинович уже улыбался, так как увидел в глазах Петра тот самый блеск, который не раз наблюдал у своих учеников. Молодые парни подмастерья, видя творение рук его, взирали на него с таким восхищением, что едва ли не боготворили. И вот, точно такой же взгляд обнаружился у Петра Алексеевича, императора всероссийского, внука своего знаменитого деда, несомненно оставившего величайший след в истории отечества своего.

Петр тут же посыпал вопросами, получая обстоятельные ответы на них. Не все и не всегда он понимал доподлинно, от чего ярился и просил разъяснить подробнее. С удивлением узнал, что оказывается бывший главный токарь Петра Великого, горазд в изобретении не только махин токарных, но для иных потребностей. К примеру, находясь при сестрорецких заводах, он создал несколько механизмов облегчивших работу, но при этом не имеющих отношения к токарному искусству.

Узнал Петр и о том, что некоторые из станков Нартова были преподнесены в качестве подарков Петром Великим, правителям иных стран. Причина этого была в том, что заграницей подобных махин попросту не было. И вообще, как следовало из слов Нартова, все эти махины имеются чуть не в единственном экземпляре. Ну, максимум в двух, так как взамен подаренных, император повелел сделать другие. Впрочем, они все равно отличались, так как просто повторять работу было не в правилах Нартова, а потому вносились иные новшества и возможности.

Проговорили они до поздней ночи. Правда, в основном рассказывал Нартов, Петр же по большей части слушал. Глядя на этого мужчину, юноша поймал себя на мысли, что перед ним стоит человек просто одержимый своим делом. Талант! Гений! И такого запереть на монетном дворе! Да что же, трудно найти кого иного, чтобы навести порядок в деле изготовления монет!? Хм. А вот пожалуй, что и трудно. Мало мастеров в России, очень мало.