Чардаш смерти

– Я смотрю, ты специалист! – девичьи губы Йозефа Пона забавно шевелились, но глаз за краями каски было не видать. – Кто же приговорил этих троих? Их судили?

– Не говори мне под руку, Йозеф, – огрызнулся Шаймоши. – Ты хорошо образован. На языке мадьяров говоришь, как на родном. И русский понимаешь! Не отпирайся! Я заметил, как ты смотрел на господина лейтенанта, когда тот беседовал с русским бандитом! Так вот заметь, когда Чатхо залезал на столб и продевал верёвки в кольца – их там оказалось как раз три! Заметь, будто нарочно готовили! Какой-то большевик в незапамятные времена ввернул в чёртов кирпич ровно три кольца! Я вижу в этом знак судьбы. А ты? Но и этого мало. Мы возимся тут битый час, не евши, не пивши, измаялись все, а из дьявольской больницы не прилетело ни одной пули! Ни одной мины! Ну не может же быть, дорогой мой Йозеф, чтобы большевики не замечали наших приготовлений. А раз заметили, но ничего не предприняли, значит, провидение на нашей стороне!

Дани лениво наблюдал за приготовлениями к казни через ветровое стекло «хорьха». Мальчишка-партизан, прикрыв запавшие глаза, неподвижно лежал на заднем сиденье. Дани время от времени посматривал на него в зеркало заднего вида. Двое других приговорённых сидели на земле, возле правой колонны ворот.

– Говорил я господину лейтенанту, не надо резать на куски хорошую верёвку. И я был прав – один конец слишком короток. Кто так ладит петли, деревенщина! Узел должен легко скользить, изувер! Так наши большевички неделю промаются! Эй, ты! Да вот ты! Ты из каких краёв будешь, что-то я позабыл? Ах, с Будайского холма! Значит, земляк. Ты будешь тянуть за этот конец. Как тянуть? Со всей силы, земляк. Тянуть, пока ноги большевичка не оторвутся от земли, а потом держать. Крепко держать! А ты зачем тут встал? Тоже хочешь участвовать? Тогда берись за эту верёвку. Тут мы студентика подвесим. Он лёгкий, ты как раз справишься. Что вы говорите, господин Гаспар? По двое на каждый конец? Будет исполнено! Вот только где же набрать столько добровольцев? Эй, ребята! Кто желает выполнить солдатский долг до конца?

Тираду Шаймоши прервало появление полевой кухни под управлением юного унтера. Поедание мясной похлебки отложило казнь не менее, чем на полчаса. Между делом накормили и приговорённых. Бывший офицер и студент сосредоточенно принялись за еду. Студент даже поблагодарил. А мальчишка лишь поморщился, когда Шаймоши поднес к его лицу жестяную гнутую миску с густой похлёбкой.

– Эх, если б то был гуляш, ты морду не воротил бы! – проговорил Шаймоши и съел порцию мальчишки сам.

Покончив с едой, Шаймоши возобновил хлопоты. Он поочередно дёргал за концы веревок. Одна действительно оказалась слишком коротка. Их выручила команда дота. Помощник пулемётчика вытащил наружу несколько пустых, добротно сколоченных ящиков. Под самой короткой из верёвок Шаймоши соорудил довольно устойчивый помост.

– Двоих вздёрнуть сразу, – приказал Дани. – Мальчишку поставить на ящик. На шею надеть петлю, но пока не вешать. Я думаю, в больнице его мать. Я уверен, что именно там скрылся его брат. Увидев его в столь плачевном положении, родственники попытаются помочь.

– Как знать! – пожал плечами Алмос. – У русских странная логика.

– Господин лейтенант имеет в виду пресловутую русскую жертвенность, – Шаймоши фыркнул. – Пожертвовать сыном ради спасения Родины!

– Бред! Я видел эту женщину. Она любит сына. Она выйдет. В этом нет сомнений, – сказал Дани.

Дани сам поставил мальчишку на ящик, сам надел на шею петлю. Руки мальчишке вязал Шаймоши. Стянул крепко и жестоко – конец ремня, связывающего запястья, обмотал вокруг шеи и подтянул. Мальчик дышал трудно. Глаза его слезились, но он пока молчал. Лишь смотрел неотрывно на серую стену больничного корпуса. Его старшие товарищи партизаны стояли слева и справа. Удавка Шаймоши мешала мальчику повернуть голову, проститься.

– Прощай, Матюха, – проговорил студент.

– Прощай, – подтвердил солдат.

– Приступайте! – скомандовал Дани. Добровольцы натянули верёвки.

Дани отвернулся. Больница уставилась на него черными квадратами пустых окон. Но сколько ни вглядывался он, ни в одном окне не заметил ни малейшего движения. А за его спиной умирали русские пленные. Дани уже слышал запах свежих фекалий и глухие хрипы. Либретто казни не отличается разнообразием, и зрелище это давно наскучило ему. Русский солдат был готов к принятию смерти и потому умер первым. Мальчишка-студент слишком хотел жить, и это иррациональное желание надолго продлило его мучения. Минуло не менее десяти минут, прежде чем и он испустил дух. Всё это время Дани стоял неподвижно, рассматривая пустые окна городской больницы. Почему большевики не попытались спасти своих?

– Ты прекрасная мишень, Дани, – проговорил за его спиной Алмос.

– Пока мальчишка жив, буду жить и я, – отозвался Дани.

– Оба мертвы, – доложил Шаймоши. – Люди устали.