Человек, который замедлял и ускорял время

Через час Тимофей вышел из университета с целой папкой эскизов и толстым рулоном ватмана. Эскизы он должен был как можно скорее превратить в красочные чертежи, которыми Петр Степанович предполагал украсить стены коридоров на своей кафедре.

Прошло два месяца. Наступила осень. Деревья на бульварах пожелтели, все чаще хмурилось небо. У Тимофея теперь не оставалось времени скучать... Днем он дежурил в музее, а вечерами чертил - дома или на кафедре Петра Степановича.

Странная это была кафедра. Странная во всем, начиная с названия... Называлась она кафедрой общей и теоретической физики, сокращенно КОТФ, а на студенческом жаргоне - КОТ.

- Пошли, ребята! Следующая пара у кота, - слышал не раз Тимофей, когда развешивал в коридорах свои чертежи.

Непонятно было, то ли прозвище относилось к кафедре, то ли к Петру Степановичу, которого все называли заведующим, но который пока лишь исполнял обязанности заведующего кафедрой. И чем больше Тимофей присматривался к Петру Степановичу, тем больше он казался ему похожим на длинного худого кота, который постоянно находился в движении, что-то выслеживал, вынюхивал, копал и закапывал, ластился к начальству и тотчас же шипел на тех, кого считал ниже себя. Хмурый, каверзный кот с круглыми змеиными глазами. Студенты его явно не любили, на его лекции ходили плохо. Впрочем, лекций у него было мало. Всего два раза в неделю: раз в утренние часы, раз в вечерние. Тимофей, работая вечерами на кафедре, иногда осторожно заглядывал в его аудиторию. Петр Степанович, сидя за столом, что-то говорил своим красивым бархатным голосом, а за партами дремали, заслонившись портфелями, шестеро-семеро студентов. Тем не менее, возвращаясь после лекции на кафедру, Петр Степанович каждый раз, словно невзначай, бросал дежурной лаборантке:

- Сегодня у меня опять комплект. Полная аудитория!

Или:

- Хорошо ребята ходят. Сегодня только одного не досчитался.

И иногда добавлял:

- Не понимаю, почему Ефим Францевич утверждал, будто вечерники плохо ходят на лекции...

Тимофей, как-то оставшись наедине с лаборанткой, осторожно выразил сомнение в справедливости слов профессора.

Лаборантка пожала плечами, но промолчала. Тимофей поинтересовался, сколько же студентов числится на вечернем потоке, где читает Петр Степанович.

- Побольше, чем ходят, - усмехнулась лаборантка.

- А все-таки?

- Человек пятьдесят...

Тимофей ахнул:

- Так у него больше десяти в аудитории я не видел.

- И на дневном так же, - шепнула лаборантка и испуганно оглянулась. Дверь в кабинет заведующего кафедрой была плотно закрыта, и лаборантка добавила, наклоняясь к самому лицу Тимофея:

- Он потому и не читает сам... Все лекции доцентам отдал. Разве такое при покойном Ефиме Францевиче возможно было! - И она безнадежно махнула рукой.

- А Ефим Францевич хорошим был заведующим? - поинтересовался Тимофей.

- О-о, - сказала лаборантка, и голос ее дрогнул. - Такой был человек, такой человек... Пусть земля ему будет пухом. Умный, сердечный, справедливый, все сам умел делать. Дачу собственными руками из бревен срубил - конечно, когда был помоложе. А как он лекции читал! Яблоку упасть было негде... Из других вузов приходили. - Она вздохнула. - В одном ошибся...

- В чем?

- В этом. - Лаборантка кивнула на закрытую дверь профессорского кабинета.

- А почему? - спросил Тимофей.

- Голову заморочил. Обхаживал, льстил, поддакивал, твердил направо и налево, что он ученик Ефима Францевича, а защитил докторскую, утвердили - все. Сразу когти показал...

- А он и вправду на кота похож, - заметил Тимофей после короткого молчания.

- Кто это на кота похож? - ласково прозвучало у них за спиной.

Тимофей страшно смутился, а лаборантка, даже не оглянувшись, спокойно сказала:

- Наш новый вахтер. Усы, как у кота. Вы обратите на него внимание, Петр Степанович.

- Ах, вот что, - протянул исполняющий обязанности заведующего кафедрой и, склонившись над чертежом, только что законченным Тимофеем, принялся рассматривать его.

- Неплохо, неплохо, - пробормотал он и, окинув их настороженным взглядом, снова удалился в свой кабинет, плотно закрыв дверь.

- Когда успел войти? - шепнул Тимофей.

- А вот так, - сжала губы лаборантка. - Сколько раз зарок давала: не распускать слюни... Господи, только бы до пенсии дотянуть. Еще год и три месяца...

Это был самый откровенный разговор за все время, проведенное Тимофеем на кафедре покойного Ефима Францевича. Народу на кафедре числилось человек пятнадцать, но кто-то находился в командировках, кто-то в декретном отпуске, и во время заседаний обычно собиралось человек восемь-девять.