Черно-белые ангелы

После душа Ники, стараясь не смотреть на свое зеркальное отражение, переоделась в пижаму, наглухо скрывшую от посторонних глаз многочисленные синяки на ее теле, и пошла спать, но, сколько она ни вертелась, заснуть так и не удалось. Во рту пересохло, в голова горела огнем. Ники включила свет и была вынуждена разглядывать пыльные книжные полки отца. Даже планшета под рукой не было, чтобы хоть как-то развлечься.

– Интересно, сколько лет он не прикасался к книгам на верхней полке. Лет десять, судя по пыли. Не меньше, – подумала она и ее озарило. – Да ведь это идеальный «сейф» для ее сокровищ.

Ники, повернув забытый отцом в замке ключ, заперлась в кабинете изнутри, а затем плотно задернула портьерами широкое окно. Она вытащила все из тайника в сумочке. Пересчитав деньги, от шока она даже лучше себя почувствовала. От бабушки в дар ей остались 90 000 баксов, 47 000 евро и 580 000 рублей. Что касается броши, Ники трудно было судить о ее стоимости, но, учитывая, что вещь старинная, наверное, она стоила не меньше ляма.

– Я богата, богата, богата! Мне бы еще свободу! – беззвучно кричала она, целуя и прижимая к сердцу разноцветные денежные купюры. – Офигеть. Это сколько же в рублях? О-фи-геть!

Ники завалилась на спину и, как в плохих американских фильмах, стала дождем осыпать себя подброшенными в воздух купюрами. Когда первый восторг прошел, Ники все собрала и снова пересчитала. Не хватало ста баксов. Ники ползала на четвереньках по кабинету отца, пока не нашла улетевшую в противоположный конец комнаты зеленую бумажку.

– Интересно, откуда у бабули такое богатство? Уж точно не с пенсии отложила! – размышляла Ники. – Наверное, у нее были потрясные любовники. За такие деньжищи ей пришлось нехило попотеть… Молодец бабуля! Не то, что я. Связалась с этим нищебродом Кирой. Он же скотина, особенно когда выпьет. Бабуля была права. Я дешевка, если сплю с таким моральным уродом. Наверное, я тоже моральный урод, если мне это нравится. А, может, у меня не все в порядке с головой? Нужно порвать с Кирой раз и навсегда. Нужно… но как? Стоит мне на день остаться без него, у меня крышу сносит, меня ломает и плющит, как наркомана без дозы. Этому не будет конца…

Ники отложила «верхушку» в 80 000 рублей и убрала ее назад в сумочку. Остальное она решила рассовать в старые книги по политэкономии под самым потолком. Несмотря на клятвенное обещание отцу близко не подходить к его столу, Ники порывшись в ящиках, нашла упаковку канцелярских скрепок и стала разделять купюры каждой из трех валют на маленькие пачки в десять или двадцать штук, скрепляя каждую из них и заворачивая в лист бумаги. Расправившись таким образом со всей наличностью, она вытащила стоявшую в углу деревянную стремянку и, держа свое богатство в руках, бесшумно полезла наверх. Ники прятала тоненькие пачки денег между страницами утративших свою актуальность, старых книг, а в самый дальний угол засунула завернутую в платочек бабушкину бриллиантовую брошь.

С трудом передвигая ноги, Ники сползла со стремянки и бесшумно оттащила ее на прежнее место.

– Да что же здесь так одурительно пахнет коньяком? – раздраженно подумала она и, вспомнив о тайничке отца, вытащила оберегаемую Карлом Марксом бутылку коньяка. Отпив из горлышка три больших глотка, Ники долила туда воды из графина и вернула бутылку в прежнем виде на ее «законное» место. От коньяка немного утихла боль в теле и захотелось спать. Ники расшторила окно, отперла дверь и, выключив свет, крепко уснула. Ее даже во сне грела мыль:

– Я богата! Очень богата! Осталось только дожить до совершеннолетия. Вот тогда такая жизнь начнется!

Под утро Ники проснулась в холодном поту от кошмарного сна. Точнее, это был даже не сон, а жуткое ощущение, что она в кромешной темноте куда-то падает спиной вниз. Она летит в бездну, не зная ее глубины и кричит. Кричит до разрыва связок, но не единого звука не вырывается из ее горла. Наконец, она почувствовала, что лежит на какой-то ровной поверхности и даже не разбилась. Она пытается пошевелиться, но, ни руки, ни ноги ее не слушаются. Она продолжает лежать в немой черноте, неспособная пошевелиться или издать хоть какой-то звук.

– От такого трэша поседеть можно! – подумала Ники, с облегчением осознав, что это лишь ночной кошмар.

Она встала с дивана и подошла к окну. За стеклом нудно моросил совсем не весенний дождь. Такая погода больше напоминала осень. Ники приоткрыла окно, но тут же его захлопнула, потому что ветер швырнул ей в лицо дождевыми брызгами, заставив вздрогнуть всем телом. Поспав несколько часов, Ники почувствовала себя заметно лучше, но на душе было невыносимо гадко, как и во рту. Она пошла в ванную, почистила зубы и умылась. Бледный рассвет пасмурного утра навевал тоску. Ники молча сидела на диване, ожидая, когда все в доме проснутся.

Просидев так около получаса, она услышала за дверью какое-то движение. В ванной запел бочок унитаза, на кухне послышался звон посуды. Ники не хотела сама высовываться.

– Пусть если я им нужна, сами меня позовут, – решила она и легла, притворившись спящей.