Черный пепел на снегу

Корабль отходил от причала вместе с отливом, и Астрид чувствовала себя на шаг от победы. Пусть там, в далёком и незнакомом краю, где она не знает ни людей, ни языка, ни повадки нечисти и будет сложно, но она пойдёт прямо по их следам.

Чувствовалось, что она вышла из временного застоя, в который её загнало мучительное недельное ожидание. За своей спиной она оставляла родную Нормандию, Сигтуну, шумную и пропахшую рыбой, и груду булыжников, бывшую когда-то мудрым троллем.

К вечеру третьего дня на палубе началось заметное оживление. Даже Агне, которая пребывала в смятении, поддалась общей эйфории и вышла из своей палатки, которую она покидала в последние несколько суток только для посещения уборной. Есть она так и не могла – от одной мысли о пище её желудок сжимался тяжелым болезненным комком.

Положение усугубляла Богданка, которая была лишь отчасти в курсе случившегося, и настоятельно тормошила свою наставницу, требуя подробностей прошедшей ночи. Бурное детское воображение рисовало ей картины случившегося одна другой страшнее, и это будоражило её. Мысль о том, что ведьма обладает каким-то тайным знанием, которым с ней, своей ученицей, делиться не собирается, одновременно обижало и раззадоривало девочку.

Они стояли на носу корабля и всматривались в горизонт, на котором уже начали обозначаться очертания земли. Плавание подходило к концу.

Агне старалась не смотреть на замытые следы крови у борта, но побуревшее, въевшееся в древесину пятно приковывало её взгляд, вызывая болезненные спазмы в груди. Кошки на душе у ведьмы не скребли при каждом напоминании о случившемся. Они её разрывали на мелкие кусочки и продолжали терзать разметавшиеся по груди ошмётки.

Богданка, надувшись на наставницу, стояла рядом, молча жевала кусок жареной рыбы, жир стекал по её пальцам, и она всё время норовила их вытереть об уже сальную тряпицу.

– Успокойся, – подошедший сзади Къелл положил Агне руку на плече, – то ли ещё будет. Это не последние трупы на твоем пути.

– Я надеюсь, что последние, – тихо ответила она. – Я служу Фригг. Ей противно любое убийство, а то, что сделала я – противно самому мирозданию.

– Я не разбираюсь в ваших ведьмовских делах и не сильно горю желанием. У меня и так есть поводы не спать спокойно, – прощения Къелл просить не умел и пытался загладить свою вину. Быть мягче с Агне, как мог, – но я уверен, что ты так поступила только потому, что у тебя не было другого выхода. Не знаю, что за обстоятельства толкнули тебя сделать именно так, но преодолеть по-другому их ты не могла.

– Почему ты так думаешь?

– Потому что я знаю тебя, – он слегка сжал пальцы на её плече. – Ты скорее сама сдохнешь, чем оставишь кого-то в беде. Если ты пошла на такой поступок как убийство, значит, у тебя не было другого выхода.

Богданка всё это время прислушивалась к разговору, и чем больше она узнавала, тем сильнее внутренне содрогалась. Она точно не знала, что сделала Агне, но всё отчётливее понимала, что её наставница, ставшая такой родной за несколько месяцев, проведённых вместе, способна не только врачевать. Она, несмотря на почти полное отсутствие собственной силы, могла бы стать могущественной ведьмой, но не пошла по тёмному пути.

Они всё приближались к берегу, всё отчётливее Агне видела шпили высоких стройных башен. Всё сильнее начинала волноваться Богданка – эти каменные соборы ей были незнакомы. Она никогда не была в Ладоге, но подозревала, что церкви и терема там должны быть такими же, как дома.

* * *

Несмотря на то, что Астрид была уверенна, что на верном пути, она не чувствовала удовлетворения от того, что села на корабль. Червячок сомнения грыз и точил её уверенность в том, что она быстро нагонит свою добычу.

Немного подумав, она достала из своей походной сумки мешочек с рунами – самый простой способ получить быстрый ответ на простой вопрос. Вёльва выбрала несколько обтёсанных камушков размером с крупную фасолину. На каждом камне была высечена руна.

Она зажала их в кулаке и мысленно задала вопрос:

«Девчонка в Ладоге?»

Камешки покатились по застеленному покрывалу из лисьих шкур, складываясь в определенный, только Астрид понятный порядок.

«Нет», – ясно говорили руны.

Вёльва заметно заволновалась.

«Девочка прибыла в Ладогу?»

«Нет»

«Девочка жива?»

«Да»

К сожалению, более развернутого ответа руны ей дать не смогли.

Астрид понадобилось некоторое время, чтобы успокоиться и утихомирить рвущееся из груди сердце. Она убрала руны на место, сделав глубокий вдох, взяла в руки манок для йотунов. Стоило камню оказаться в тонких пальцах, вёльва почувствовала, кто-то рядом сам рвётся с ней поговорить, сам пытается установить контакт. Такое бывало редко, но всегда несло в себе определённые выгоды.

Астрид открыла своё сознание для гостя и увидела молодого мужчину, одетого по последней европейской моде.

– Как тебя зовут? – величественно спросила она: это не Астрид просила его прийти, он сам рвался на аудиенцию. По ряду признаков она видела, что умер он совсем недавно, а свежим призракам ещё ничто человеческое не чуждо.

– Рой, – послушно ответил он.