Честно о нечестности. Почему мы лжем всем и особенно себе

КРАЖА БУМАГИ

Несколько лет назад я получил письмо от женщины по имени Ронда, учившейся в Калифорнийском университете в Беркли. Она рассказала мне об одной своей бытовой проблеме и о том, как смогла решить ее с помощью небольшого напоминания этического толка.

Ронда жила в доме неподалеку от студенческого кампуса, жители которого не были хорошо знакомы друг с другом. Уборщики, приходившие по выходным, оставляли несколько рулонов туалетной бумаги в каждой из двух ванных комнат. Однако уже к понедельнику туалетная бумага исчезала. Классическая «трагедия ресурсов общего пользования»[6]: из-за того, что одни люди брали туалетную бумагу «про запас», причем в количестве большем, чем им требовалось, у других не было возможности воспользоваться этим ресурсом общего пользования, поскольку он очень быстро заканчивался.

Когда Ронда прочитала о моем эксперименте с 10 заповедями, она повесила в одной из ванных комнат записку с просьбой к жильцам не забирать туалетную бумагу, так как ею пользуются все. К ее радости, один рулон вернули уже через несколько часов, второй — на следующий день. В другой ванной комнате (где не было записки) туалетная бумага так и не появилась до следующих выходных, то есть до следующего визита уборщиков. Этот эксперимент показывает, каким образом даже небольшие напоминания помогают нам поддерживать этические стандарты на высоте (в данном случае — пользоваться общей ванной с комфортом).

Подобные эксперименты дают основания предполагать, что наша готовность и склонность к мошенничеству может хотя бы отчасти уменьшиться, если нам напоминают об этических нормах. Но даже если 10 заповедей или Библия оказываются полезными в качестве механизмов стимулирования честности, вряд ли можно считать практичным внедрение религиозных принципов как средства снижения уровня мошенничества (не говоря уже о том, что это нарушит принцип разделения церкви и государства). Поэтому мы начали размышлять о более общих, практически применимых способах уменьшить поправочный коэффициент, что заставило нас протестировать кодексы чести, принятые во многих вузах.

Для того чтобы разобраться, как работает такой кодекс, мы попросили группу студентов MIT и Йельского университета подписать его, а затем дали половине этой группы шанс смошенничать при решении матричных задач.

Заявление, которое подписывали студенты, гласило: «Я понимаю, что этот эксперимент проводится в соответствии с правилами кодекса чести MIT/Йельского университета». Студенты, которых не просили ставить подпись, мошенничали, хотя и немного, а вот из тех, кто подписал заявление, не солгал ни один. При этом следует отметить: на самом деле кодекса чести у двух учебных заведений не было (чем-то это напоминает эффект, который произвела клятва на Библии на атеистов).

Итак, мы обнаружили, что упоминание кодекса чести сработало в университетах, на самом деле его не имевших, но как обстояли дела в учебных заведениях, где такой кодекс был? Всегда ли их студенты мошенничают меньше других? Или только после подписания кодекса? К счастью, я задался этим вопросом в тот момент, когда оказался в Принстоне, в Институте перспективных исследований, представлявшем собой идеальную «чашку Петри» для моих экспериментов.