Четверть века назад. Часть 2

Растерянное лицо «колоссальной» Аглаи цвтомъ своимъ напоминало теперь тотъ толченый кирпичъ которымъ усыпались дорожки ея сада. Она на половину не поняла смысла нотаціи прочитанной ей петербургскою ея гостьей, но по интонаціи ея рчи, еще боле по этимъ прямо чрезъ столъ устремленнымъ на нее злымъ глазамъ княгини Додо, — которая, дйствительно, тасуя въ эту минуту колоду кусала себ губы до боли чтобы не расхохотаться на всю комнату отъ пронимавшаго ее злаго смха, — она не сомнвалась что ей сказано было нчто очень жестокое, нчто имющее опять отношеніе къ ея несчастному «Раскаталовскому» происхожденію…. И она механическимъ и тупымъ движеніемъ автомата подбирала одну за одной сдаваемыя ей карты, не смя ни на кого поднять глазъ, и тщетно стараясь объяснить себ за что вздумала ее обидть cette comtesse Vorotintzef-Dariine, которой она со своей стороны кром des politesses ничего не сдлала

Зяблинъ докончилъ сдачу и испустилъ глубокій вздохъ.

— Ca, c'est un vrai ami! поняла Аглая Константиновна и вздохнула тоже.

— Княгиня, вы въ рук! сказалъ Костя Подозеринъ, метнувъ при этомъ взглядомъ искоса на распущенные веромъ короли и дамы въ ея короткихъ и слегка дрожавшихъ пальцахъ.

II

Оттанцованы уже были три. кадрили, кром полекъ и вальсовъ. Чижевскій, въ своемъ качеств обычнаго Vort"anzer'а московскихъ баловъ, дирижировавшій и здсь, ршилъ, въ виду что было уже поздно, начать мазурку. Онъ танцовалъ въ первой пар съ Женни Карнауховой.

Рядомъ съ ними сли Лина съ Духонинымъ…

Въ самомъ начал вечера, танцуя съ княжной кадриль, блестящій флигель-адъютантъ спросилъ ее «дозволено ли ему будетъ пригласить ее на мазурку».

— А moins qu' Орhelіе ne la danse avec Hamlet, qui y а incontestablement droit aujourd 'hui, добавилъ онъ къ этому тономъ почтительной шутливости, проводя щегольски рукой по своимъ глянцовитымъ усамъ.

— Гамлетъ, кажется, совсмъ не танцуетъ, отвтила она съ полуулыбкой, — но я дйствительно уже приглашена. Благодарю васъ!..

Ее «дйствительно» никто еще не приглашалъ, въ предположеніи именно того что она вроятно танцуетъ съ Гундуровымъ; но она ни за что въ свт не согласилась бы танцовать мазурку съ «этимъ»… Она оглянулась, едва усплъ онъ отойти отъ нея, ища глазами «кого-нибудь другаго».

Она увидла Духонина, котораго знала искренно расположеннымъ къ ней, и подозвала его:

— У меня къ вамъ просьба.

— Говорите, княжна, я счастливъ если….

— Вы должны танцовать со мною мазурку, если у васъ нтъ другой дамы.

— Никакой, но разв вы….

— Нтъ, не дала она ему договорить, — я не хочу танцовать съ незнакомымъ.

— Прелестно, сказалъ онъ понявъ, — но вы знаете какой я мазуристъ.

— Такой точно какого мн нужно, — и она улыбнулась такою грустною улыбкой что у Духонина на мигъ сердце сжалось, — я устала ужасно и насилу говорю…. Но пожалуста, никому объ этомъ, быстро промолвила она.

Онъ съ упрекомъ поднялъ глаза на нее:

— Нужно ли вамъ это говорить мн, княжна!..

Флигель-адъютантъ своею красиво-небрежною походкой въ интервал между двумя контрадансами подошелъ къ Женни Карнауховой.

— Васъ и спрашивать вроятно нечего, лниво усмхаясь проговорилъ онъ, — приглашены ли вы на мазурку, и кмъ?

— Нечего, подтвердила она смясь и слегка красня;- а вы, avec la demoiselle de la maison?

— Нтъ, она уже съ кмъ-то танцуетъ, сказалъ Анисьевъ, поводя кругомъ прищуренно равнодушнымъ взглядомъ.

Женни заволновалась:

— Ah, mon Dieu, съ кмъ же бы вамъ танцовать! Графиня Воротынцева узжаетъ

И она завертла головой во вс стороны, отыскивая глазами подходящую для него даму.

— Да разв это непремнно нужно? проронилъ онъ сквозь зубы, слегка откидывая кончиками обтянутыхъ свжйшею замшевою перчаткой пальцевъ свой свисшій на грудь эполетъ (этотъ небрежно изящный жестъ особенно удавался ему, вызывалъ множество подражателей, и почитался послднимъ словомъ военной граціи по всему тогдашнему гвардейскому корпусу).

— Еще бы! воскликнула Женни:- хозяйка дома просто съ ума сойдетъ, если вы останетесь безъ дамы на ея вечер… Ахъ, знаете что, тутъ никого другаго нтъ, вы же находите ее хорошенькою, пригласите ее!

— Кого это? спросилъ Анисьевъ, усмхнувшись невольно ея торопливому усердію.

— La fille de l'исправникъ, — она кивнула головой на красивую, низко оголенную спину Ольги Акулиной, оживленно разговаривавшей въ это время у окна съ только-что представившимся ей прозжимъ дипломатомъ, котораго графиня Воротынцева прозвала «le perroquet malade», — au fond она всхъ насъ красиве здсь. Faites lui cet honneur, она будетъ въ восхищеніи.

— L'honneur sera tout pour moi, princesse, молвилъ онъ на это съ галантностью куртизана временъ Lauzun и Richelieu, — и отправился приглашать барышню.

А у барышни голова заходила кругомъ…. Ей представляются дипломаты, ее проситъ на мазурку первый петербургскій кавалеръ… Хорошо что она «такъ умна и предвидчива», у нея было какое-то предчувствіе, она сказала этому «блобрысому судейскому» Маусу, сейчасъ прибгавшему приглашать ее, что она не можетъ еще дать ему положительнаго отвта, что ее кто-то, кажется, уже ангажировалъ, но она не совсмъ помнитъ кто, и что она скажетъ ему потомъ, потомъ…