Четыре месяца темноты

«Меня ударили кулаком… – подумал Андрей, словно в полусне. – Совсем не больно».

Он любил эти часы, но сам не заметил, как отдал.

– Показывайте, что у вас в карманах.

Зайцев первым достал пятьдесят рублей. Это все, что у него было. Андрей следом – тридцать. Друзья избегали смотреть друг на друга, в этот момент каждый был сам за себя.

– Есть еще? – спросил лысый, а рослый и лохматый заволновался, снова посмотрел по сторонам и пробубнил что-то невразумительное.

Андрей взглянул с надеждой в салон вагона, сквозь поцарапанные стекла. Там сидел крупный мужик и смотрел в окно, но он ничего, кажется, не слышал и не обращал на них никакого внимания.

У Андрея в кармане лежали еще сто рублей, но он не хотел их отдавать. Ему было не жалко, просто он упирался, сам не зная почему.

– Карманы проверять?!

– Нет, больше ничего, – сказал он, опустив глаза.

Они начали обыскивать Зайцева. И Андрей понял, что он следующий. Когда они закончили с его приятелем, он не выдержал, и рука его сама достала сто рублей и протянула. Он испытал стыдливое чувство, будто этим покупает себе защиту.

Против ожиданий новый удар пришелся ему по зубам. На этот раз боль была ужасной. В глазах потемнело, а во рту стало солоно. Андрей все еще не верил, что это происходит с ним, и даже когда его били, был словно далеко от этого места.

«…меня ударили, потому что я соврал…» – тяжело думал он.

Лысый выругался, и глаз его стал диким.

– Самый умный, сучий потрох?

Стучали колеса, расстояние между станциями длилось целую жизнь. Как назло, никто не проходил через тамбур.

Когда Андрей подумал, что это никогда уже не кончится, поезд начал снижать скорость. Грабители засуетились.

– Забыли о том, что здесь было, вы оба! Чтоб молчали, малые! Ясно?! А то найдем…

Двери позади ребят открылись и бандиты, оттолкнув их в сторону, вышли.

Андрей глядел им вслед – он видел, как грабители быстро идут по платформе и над чем-то смеются. Они шли среди стоящих людей, и никто вокруг не знал о том, что они только что совершили. Юноша хотел крикнуть, но у него не получилось.

Он зачем-то прочитал название станции, но оно было каким-то неприметным, вроде «37-й километр», и он тут же забыл его.

Поезд тронулся, и приятели поняли, что опасность миновала.

До самого города они ехали молча, чужие друг другу, стояли в тамбуре и глядели в окно. На полу таяло расплющенное мороженое в вафельных стаканчиках.

За окном мелькали унылые серые березки, залитые дождями пашни.

«Лучше бы мы послушали лекцию о планетах…»

Их молчание нарушила одинокая старушка.

– Мальчики, следующая станция Цветочная?

– Цветочная, – угрюмо ответил Андрей и сплюнул кровь в дверную щель.

Родительский день

Балконы в Городе Дождей – калейдоскоп причуд и странностей жителей, коллекция характеров, икебана привычек и слабостей. Это всегда больше, чем место для курения или склад старой рухляди, – это еще одна комната. Комната для созерцания: с необъятными стенами и недосягаемым потолком.

Это зеркало семьи, самое личное, что непреднамеренно выставляется напоказ. Где работает человек, сколько он отдыхает, как он относится к жизни – все читается в книге фасадов. Книга эта очень двусмысленна.

Балкон, заваленный строительными материалами, конечно, принадлежит человеку, который делает ремонт, желает изменить облик своей квартиры и насладиться ее уютом, но как давно продолжается ремонт – сказать сложно, и какого уюта он лишился за все эти годы – неизвестно.

На соседнем балконе стоят велосипеды и лыжи – их хозяева спортсмены? Возможно. Но может быть и так, что они убрали спортивный инвентарь, чтобы подольше не вспоминать о своей фигуре.

На одном балконе стоят столик и два стульчика. На другом – цветочные горшки в извитой оградке. На третьем в качестве щитка вставлена старая фанера. На четвертом летом сушится белье. На пятом неумело нарисован кот Леопольд с искривленной шеей. На шестом висят фонарики и стоят банки с соленьями и вареньями. На седьмом прикрыта клеенкой некая неизвестная субстанция. На восьмом валяются окурки и стекла разбитых бутылок. На девятый кто-то умудрился взгромоздить мопед. На десятый никто никогда не выходит, потому что недавно сделан ремонт и со стороны проспекта летит пыль.

Непостижимо, как разнятся человеческие характеры – почему один и тот же клочок цемента с ограждением у одних превращается в пыльный склад хлама, а у других в цветущий сад.

Озеров ехал на электричке и читал книгу города.