Чётки

Напарнику – молодому мальчишке, лет двадцати – не было необходимости повторять дважды: по интонации своего наставника он сразу сообразил, что случилось нечто очень неприятное. И, несмотря на то, что суть произошедшего оставалась для него до конца неясной, уточнять детали не стал. Шустро захватив с собой тяжёлый мешок с инструментами, он соскочил с подножки и принялся за работу, усердно пыхтя и копошась под лопнувшим колесом.

Тем временем, Роман уже достал пару бутылок водки, паяльную лампу и принялся открывать банки с тушёнкой.

Наконец, боковым зрением он засёк, как из-за бархана сначала появилась одна голова, а спустя минуту, с противоположной стороны нарисовался ещё один силуэт казаха.

«И откуда они неожиданно возникают, когда ни единой души кругом не видно?! Словно черти из земли.» – бывалого шофёра всегда изумлял этот факт.

– Будь проклят тот день, когда я сел за эту баранку! – выругался про себя Роман.

Подобная мысль посещала его всякий раз, когда случалось попадать в неприятные шофёрские ситуации. Вот и сейчас: на какие-то доли секунды его сознание перенеслось в те далёкие 60-е годы, когда он – молодой, полной энергии и готовый «свернуть горы» – пришёл после армии в автоколонну, чтобы стать водителем большегрузных машин.

Это было время лириков-романтиков, когда будущее рисовалось в радужном свете; когда молодёжь, воспитанная на фильмах-вестернах, вроде «Лимонадного Джо» и «Великолепной семёрки», находилась во власти мужественных и справедливых идеалов; жаждала приключений, была полна азарта и известной доли авантюризма; наконец, когда ещё не было такого слова, – «дальнобойщик»: вместо него, в обиходе шоферов ходил подзабытый, теперь уже, термин «поливной»…

Воспоминания незаметно перенесли его в детство, заставив вспомнить свою родную школу Ленина и близких ему учителей. На преподавателей Роману и в самом деле сказочно повезло.

Вообще-то, если строго следовать фактам, то звали его не Романом, а Рузи. Созвучное русское имя укрепилось за ним вскоре после того, как он пошёл в «русскую» школу и в этом не было ничего необычного.

Хулиганистый, но очень любознательный мальчик, с самого начала явил свои незаурядные способности, хотя и не отличался особой усидчивостью и прилежным поведением. Он рос этаким баловнем судьбы, которому многое прощалось за его наблюдательный цепкий ум и несвойственную для его раннего возраста житейскую рассудительность. Ему поразительным образом удавалось с первого раза усваивать новый учебный материал, который прочно оседал у него внутри. Мальчик как губка впитывал в себя не только школьные, но жизненные уроки. Последние окажут ему впоследствии неоценимую услугу, за что к нему ещё в раннем возрасте прикрепится уважительная приставка «Ака», означающая как «старший и умудрённый жизненным опытом брат».

Учителя ему прочили институтское образование, однако он, следуя своей внутренней интуиции, выберет для себя иной путь, полный романтики и приключений, который с лихвой заменит ему не один университет. И пусть, порой, он горько будет сожалеть о совершенном выборе, но, если быть честным до конца, то он ни за какие коврижки не променял бы свою судьбу, случись – всё начинать сначала. Ибо, только благодаря выбранной профессии, Ака-Рузи в полной мере сумеет познать и полюбить этот странный и удивительный мир, во всём его многообразии.

Только тут, находясь в постоянных путешествиях и контактах, сталкиваясь с различными типами и характерами, его внутренний духовный багаж наполнится тем богатым жизненным материалом и опытом, который не снился никакому профессору или доценту. И – чего, там, греха таить – довольно часто это интеллектуальное превосходство, выражающееся, прежде всего, в более глубоком изучении психологии человека, будет давать ему, иногда, повод для нарочито скромного, но подчёркнутого бравирования в среде таких же, как и он, но менее образованных водителей: мол, чего уж тут с нас возьмёшь – мы всего-навсего простые шофера. Подобное тщеславие, вероятно, компенсировало некий моральный ущерб, который так свойственен многим действительно талантливым людям, волею судьбы избежавшим стен высших учебных заведений.

За свою многолетнюю практику он насмотрелся всякого, а потому был готов к любым жизненным коллизиям, грамотно и верно оценивая сложившуюся обстановку и, с учётом обстоятельств, находя выход практически из любой нестандартной ситуации.

Вот и сейчас, возвратившись в действительность, он покрепче стиснул зубы и, набросив на лицо маску спокойствия и невозмутимости, приготовился к очередному поединку.

К этому времени, уже с пяток казахов топталось возле машины, молча присматриваясь к копошившемуся под колесом молодому водителю. Тот невозмутимо продолжал свою работу, свято памятуя наказ своего наставника: «ни в коем случае, не пытаться заговаривать первым, а уж тем более – не проявлять признаков возмущения».

Ещё свежа была в памяти история, приключившаяся с предыдущим напарником Романа.