Чистота сердечных сокращений

Алевтина Григорьевна, взяв себя в руки, собралась с мыслями. Что ж, теперь, после наружного наблюдения и удачного перехвата телеграммы с вызовом на переговоры, ясно: налицо порочная связь. Этот Саша – заурядный блядун. Целый месяц обходит её стороной. Надо тряхнуть. Выяснить, что за баба – кто-то из тамошних реставраторов? Хотя не факт…

Алевтина Григорьевна, энергично ступая по слякотному тротуару, с каждым шагом наполнялась всё большей решимостью: пресечь! Однако что-то поскрёбывало: может, не так всё просто – мужик левака дал... Может, что серьёзное у них пошло? Спугнёшь непродуманным наскоком, а он, натура нервная, возьмёт да взбрыкнёт… да на развод удумает. А имущество? Думай, Алевтина. Мужику сорока нет, в расцвете и в соку. Его, если с умом рулить, лет на тридцать хватит. А новые – где они? Пока… приторочишь, принюхаешься – а вдруг говно…

Она не заметила, как стала думать вслух:

– Короче, старуха, надо посоветоваться. – И, поймав такси, рванула на Сретенку.

У мамы, по погоде видно, обострился ишиас, но дар аналитика не пострадал.

– У этих художников – ни парткома, ни профкома… одни худсоветы, – посетовала бывшая общественница.

На самом деле, бывших их не бывает, как и разведчиков. Но это так, к слову – её арсенал много шире…

– Слушай сюда, детка. Нужны нестандартные ходы. Езжай в мастерскую. С бутылкой «КВ». Ведь ты ему в жизни коньяка ни разу не купила, а теперь – в слёзы… Ладно. Улыбайся на все зубы, мол, годовщина… Сочинишь по дороге. Так о чём это я? А-а! И в койку его неукоснительно – никаких отговорок и послаблений.

– А дальше, мама? – Алевтина терялась в догадках, мысленно перебирая варианты, а заодно и купюры в кошельке: хватит ли на дорогой коньяк…

– Дальше проще: на завтрак – икорочки чёрненькой, осетринки первой, я извиняюсь, свежести и опять бутылку «КВ»… В постель!

– Мама!

– Что «мама»? Мама прожила грандиозно феерическую жизнь. И с твоим папочкой – вроде его Гришкой звали, нет? – обходилась тем же манером. Успех гарантированный, детка. А блядун он был первый на Москве! Плесни-ка мне, Тиночка… И себе чуточку. Вот… Лимончика…

– А потом?..

– Зная твоего Евлампия, даю два варианта. Через неделю высококалорийной жизни, если будешь стараться, он забудет как звали эту… Из Могилёва? Из Костромы? Совсем старая… Не важно. Забудет и временно распадётся. Если будешь стараться. Ну, ты пошла?

– Второй вариант?

– Второй?.. Он не забудет.

– Как?! И тогда что? Конец?

– Ну, что ты, детка. Выше попку, как твой папочка говорил. Подлей.

– Мамуля, не томи!

– Берём вопрос с другого конца – открываем второй фронт. Три дня ты растираешь мне спину, а после мы с Беллой Мухтаровной едем инкогнито в этот… областной центр. Нет у меня на них памяти. Ты помнишь Белочку? Это же броненосец «Потёмкин»! Я наведу её на эту сучку, а она наведёт на неё порчу. На любой срок – по таксе. Только денежки готовь. Всё имеет свою цену… Ну, Тиночка, ты побежала? А то мне в туалет… Ой, помоги сесть. Достань горшок из-под… Тина, быстрей! Уф-ф-ф…

– А что ты вначале говорила? Про парткомы-то?..

– Персональное дело бы завели. Эх, мужики… Как вспомнишь… Сидят красные, как жопа у макаки, п отом исходят… Такая мерзость, девочка моя, в грязном белье… Но эффект был! Горшок-то сполосни матери.

Октябрь, 2008 г.

НА ДИЕТЕ

– Яблочный самогон лучше начинать утром, сразу после водных процедур. При этом не рекомендую жирное на закуску – может расхотеться продолжать. Квашеной капустки, бруснички мочёной… жменьку, – так Сергей Казимирович наставлял своего соседа, зашедшего приобрести у него спиртное.

Сосед, уложив банку в сумку, посмотрел на часы:

– Уже половина первого, а я, кажется, не умывался…

– Это ничего, – отвечал с утешением в голосе Сергей Казимирович, – представьте, что Вы умылись. А утро, вечер – вещи условные и зачастую нераспознаваемые. В чёткости.

– Спасибо, спасибо, спасибо, – благодарил сосед, отступая к двери.

– По одному «спасибо» на литр маловато… Ладно, на здоровье. Не забудьте – клюква, лучок…

Сосед ушел, и Сергей Казимирович продолжил прерванные занятия. Он играл в шахматы – в одиночку, за белых и за чёрных. Пока обдумывал ходы, решал английский кроссворд. И одновременно починял старый будильник.

Через пять ходов чёрные получили мат.

С лоджии соседа послышался невнятный разговор. Требовательным тоном, в грубой форме – вопросы, на них – виноватым шёпотом – ответы.

– Бывает такое? – мыслил вслух Сергей Казимирович. – Бывает, почему нет… Что-то он не учёл, или утратил расположение, достигнутое ранее… Женщина своё делает…

Вскоре он закончил ремонт будильника, соединив механизм с деревянным корпусом, из дыры в котором каждый час высовывалась бандитская морда рыжего кота, издающая басом:

– Мау-у-у!

На обед Сергей Казимирович приготовил себе диетическое – сто пятьдесят яблочной в фужере из чешского сине-зелёного стекла и морковный салат. Без соли.

Рыжий дал сигнал на тихий час. Диалог на соседской лоджии сделался глуше. Сергей Казимирович раскрыл наугад «Москва-Петушки», насладился словосочетаниями брата Венедикта и мирно заснул.