Чижик - пыжик

Она ждала меня за дверью, распахнув в тот момент, когда собирался постучать. Закрыв за мной, вцепилась в лацканы пиджака и обслюнявила подбородок и шею. Я поцеловал в губы и вытер слезы с ее похорошевшего от счастья лица. Это через нее связался со мной Аскольд, это она сообщила мне о Пороге.

— Кушать хочешь? — спросила шепотом.

Раньше она не умела и не любила готовить. Спутавшись со мной, перестроилась, почти каждый день таскала на зону судки с собственной стряпней. Иногда у нее получалось довольно вкусно. Но очень иногда.

— Нет, — так же шепотом ответил я. — Прилег бы, а то спина болит, насиделся за рулем.

— Какая у тебя машина?

— «Девятка», — ответил я, бесшумно следуя за ней.

— А мой «шестерку» берет, говорит, лучше.

— Он привык с шестерками дело иметь, — пошутил я.

В спальне тихо работал, тускло светя широкой и длинной шкалой, транзистор «ВЭФ». Валя показала мне на кровать, а сама пошла в комнату сына. Вскоре вернулась и прошептала:

— Спит. Набегался за день.

О ее сыне я знал больше, наверное, чем муж. Я закрыл ей рот поцелуем и повалил на кровать. Она помогла распрячь себя. Трусы между ног были мокрые, хоть выкручивай.

— Закрой мне рот, — как обычно попросила она, ерзая и не давая засунуть. — Сильней… сильней…

Я придавил рукой ее горячие, упругие губы. Они всосались в мою ладонь, а когда хуй раздвинул мокрые нижние и, как плугом борозду, пропахал ее пизду, заскребла зубами по шершавой коже и сдавленно застонала. Ее рука царапнула мне шею, вцепилась в волосы на затылке, сжимая и отпуская их. Кончила быстро, застонав, несмотря на мою руку, так громко, что должна была разбудить не только сына, но и соседей. Пизда почмокала, пульсируя, и обмякла, хуй теперь летал, как в бочке, когда-никогда касаясь стенок. Я задрал ей ноги повыше, чтобы он сильнее загибался и поглубже залетал. Но как ни тыкай, ни ворочай, хуй пизды всегда короче. Я никак не мог кончить, даже скучно стало. Над крестцом у меня выступила испарина — конец первого дыхания. Я вспомнил Иришку, ее личико, надроченные сиськи, тугое влагалище. Появилось второе дыхание, я поднапрягся, ускорил темп и — ура! — кончил. Медсестра почмокала пиздой во второй раз и оставила в покое мою руку и затылок. Я лежал на ней такой обессиленный, будто кинул десять палок. Хотелось отпиздить ее и уйти, но не было мочи поднять руку. Я бы закурил, но муж ее шмалил «приму», такую вонючую, что как вспомнил этот аромат, так сразу отшибло желание.

— Она красивая? — спросила Валя.

Вопрос застал меня врасплох. И не потому, что Валя догадалась об Ире — на это много ума не надо, а потому, что ни разу не пробивал свою подружку по канонам красоты. Мне нравилась — и этого было достаточно.

— Наверно, — неуверенно ответил я.

— Ты ее любишь, — как приговор произнесла медсестра.

Да? А может, действительно, люблю? Я вспомнил все случаи, когда считал, что влюблен. Самое большее меня хватало месяца на два. Разве что Танька Беззубая, но с ней была страсть.

— Больше не приезжай, — попросила Валя.

Уверен, что после моего ухода упадет на кровать и будет захлебываться слезами от ревности и обиды. Я стану еще желаннее и любимее, если это «еще» возможно.

— Подождешь, пока сяду? — пошутил я.

Она попробовала улыбнуться. Я попробовал не показать, насколько она стала некрасива. А ведь было когда-то: как увижу Валентину, сердце бьется о штанину.

— Где машину оставил? — спросила она в темной прихожей, провожая меня.

— На въезде в поселок.

— Все равно узнают. Есть тут у нас одна, не спится ей по ночам.

— Будут сложности?

— Нет, — улыбнулась медсестра. — Она свою сплетню расскажет, а я свою: что видела, как она мужика провожала. Ее ведь считают блядью, а меня… — она страстно припала к моим губам, быстро отпрянула и повторила: — Больше не приезжай.

Обратная дорога показалась короче и легче. Становилось все светлее и машин почти не было. Хочешь — едь по своей стороне, хочешь — по встречной, хочешь — посередине. Я ехал по всем трем по очереди и задорно напевал: «Посмотри-ка, теща-блядь, как выебуется зять!»

А ведь не зря мне припомнилась эта хуйня. Что там поделывает Иришкин? Уж не поделилась ли с мамашей сведениями обо мне? Под синяк она много чего наговорит. Вор в законе — это тоже принц, но не для каждой. А две дуры за ночь могут такое придумать, что сотня умных мужиков за год не расхлебает. На всякий случай я перед отъездом почистил квартиру, а одних Иркиных слов не хватит, чтобы закрыть меня. Поебут мозги и отпустят.

Домой пригреб к восьми утра. Шея болела так, будто всю ночь в хомуте ходил. Тренировка на сегодня отменялась, пусть толстушка без меня машет в парке обрубками.