Что там, за калиткой?

Я все больше и больше удивлялась незнакомке. В то же время мне становилось как-то легко и спокойно, может быть от ее голоса, а может быть от душистого чая, который я пила маленькими глотками, сама не заметив, как села к столу, и взяла в руки протянутую чашку. Только теперь я увидела у себя на коленях лохматого дымчато-серого кота. Он прекрасно там себя чувствовал, уютно свернувшись в клубок, и мурча так громко, что мы рассмеялись.

– Фантастика! Когда это ты успел тут обосноваться? – Я потянула кота за ухо, но он только жмурился и урчал от удовольствия.

–Видишь, вот и Дымок тебя признал. А он у меня не любит чужих. А чтобы на руки запрыгнуть? Так вообще первый раз вижу. У тебя видать на душе не все гладко. Дымок душу лечит.

–Какой ты умный. А на душе у меня…хуже не придумаешь.

Сама не знаю почему, я все рассказала старушке. Она слушала, опустив голову, потом посмотрела мне в глаза каким-то особенным взглядом. Так на меня иногда смотрела тетя Элла, когда хотела, чтобы я сама нашла ответ.

–Знаешь, Лёля, тебя ведь Лёлей зовут? Попей еще чайку. Я думаю, что сегодня все решится. Ты славная девочка. Вот только судьба у тебя не из легких. Зато душа чистая. Береги душу.

О чем мы еще говорили, я не вспоминала ни потом, ни сейчас. Домой я ушла, когда на небе вовсю светили звезды. Мне было так хорошо и спокойно. Я не стала выходить на аллейку, а пошла под стеной дома по отмостке. У самого подъезда на дорожке стояла группа нетрезвых парней. Они громко смеялись и нецензурно выражались, явно соревнуясь друг с другом в знаниях похабщины. Кто-то из них спросил у Игорька, который был там явно заглавного:

–Ну, и где же твоя *** Лёля? Скажи, ты с ней уже ***? И как она?

То, что я услышала про себя из уст моего жениха, заставило мою кровь застыть в жилах. Игорек распинался вовсю, красочно описывая, что и как и когда он со мной делал, делает, и еще будет делать. Это было хуже, чем выпить гнилые помои из выгребной ямы. Не знаю, как мне удалось незамеченной пробраться в подъезд. Как я влетела на свой этаж и трясущимися руками с трудом открыла замок, с ужасом ожидая топот ног за спиной. Мне мерещились грязные лапы пьяной компании, готовые вот-вот схватить и повалить на пол. Я ввалилась в свою квартиру и спиной прижалась к двери. Закрыла все замки и цепочку. Села на пуфик и разрыдалась в голос. У меня началась истерика. Не знаю, чем бы это закончилось, но тут зазвенел телефон. С огромным трудом подняла трубку:

–Алло?

–Лёля, это ты?– В трубке звучал мягкий голос старушки – Это, Клавдия Ивановна. Ты забыла у меня свою сумку.

–Клавдия Ивановна!– Захлебываясь от рыданий, я стала ей рассказывать о том, что только что увидела и услышала.

Она слушала очень внимательно, не перебивая. Потом вздохнула и произнесла каким-то очень усталым голосом:

–Не плачь, девочка. К тебе эта грязь не прилипнет. А они будут наказаны. Еще сегодня. Ничего не бойся. Ложись и спи. Завтра не ходи на работу. Вечером, когда будут сумерки, приходи ко мне на чай. Спокойной ночи.

–Спокойной ночи, Клавдия Ивановна.– я как-то сразу успокоилась.

Пошла в душ. Вымылась до хруста. Даже не высушив волосы, легла спать. Наутро у меня поднялась температура, и разболелось горло. Я позвонила на работу секретарю шефа. С трудом прошепелявила, что у меня страшная ангина, и отпросилась на один день. Весь день я проспала. В шесть часов температура стала нормальной, ангина пропала, как не бывало. Я встала, надела легкий свитерок и спортивные брюки, повесила сумочку через плечо и отправилась к своей старушке. Забежав в магазин, набрала всяких "вкусняшек" и мешок корма для кошек, и легкой походкой отправилась в гости. Подойдя к палисаднику, с трудом отыскала заветную калиточку. Клавдия Ивановна сидела на крылечке в окружении своих питомцев. Мы обрадовались друг другу, и пошли пить чай.

Я рассказала старушке про свою ангину, она лишь загадочно улыбалась. За столом мы просидели до первых звезд. Когда я уже собралась уходить домой, моя милая старушка взяла меня за обе руки и, глядя пристально в глаза, произнесла:

–Послушай, Лёля. Сегодня тебе предстоит выслушать немало горьких слов и обвинений в свой адрес. Я тебя очень прошу, не сорвись. Помни, горе матери страшно.

–О чем Вы говорите, Клавдия Ивановна? Какое горе? Какой матери?

–Сегодня ты все узнаешь. Когда вернешься домой, просто подними трубку телефона. Хорошо?

–Хорошо. Спокойной ночи.

–Иди, детка.