Что-то пошло не так

«Возможно, люди за город едут – на пикник, там, или на дачу. Смотри, сколько добра с собой везут!» – размышлял Богдан, провожая взглядом машины с грузом на крыше. В другое верить не хотелось. «Другим» он называл появление на Украине беженцев, информация о наличии которых нет-нет, да и проскальзывала в интернете. И власти, и телеканалы яростно опровергали, что из Донбасса массово бежит народ, да ещё не куда-нибудь, а в Россию, по сути, к агрессору.

Богдан верил и не верил. Верил, так как видел видео с уезжающими, а не верил, потому что верил властям. В конце концов он совсем запутался. «Едут, да и едут, значит, надо ехать», – раз и навсегда решил он для себя эту проблему и стал спать спокойно. И сейчас его мнение не изменилось, ведь на машинах не было объявлений «Бежим в Россию от войны»? Не было. Все, вопрос закрыт.

Немилосердно жгло солнце. Казалось, оно намеренно потешается над Богданом, наблюдая, как он устало бредёт по дороге, не зная, зачем и куда, и испытывает огромное удовольствие, догоняя его и причиняя ему ещё большие страдания. К полудню голова от жары совсем распухла, она отупляюще ныла и раскалывалась на части, а солнце продолжало издеваться – жарило до того беспощадно и бесчеловечно, что временами ему мерещилось, будто оно умышленно целится прямо в самое темечко.

А ещё мучительно хотелось пить. Во рту жестоко пересохло. Еле ворочая разбухшим языком, он непрерывно облизывал пересохшие растрескавшиеся губы, с тоской вспоминая холодную воду из-под крана в доме Саввы и сочные яблоки от Татьяны Ильиничны, которые, к сожалению, уже давным-давно закончились, а дороге не было ни конца, ни края. То ли от жары, то ли от безделья, в голову лезли дурные мысли, а в глаза – лицо соседа.

…С недавних пор Николай сменил род деятельности, переквалифицировавшись в модного в последнее время политического эксперта. Он больше не таскал в кармане затертую тонюсенькую книжицу стихотворений – «результат бессонных ночей и изнурительного многолетнего труда непонятого современником поэта», изданную в количестве тридцати экземпляров на деньги Надежды, «жены и музы в двух обличьях», а готовился стать блогером, как он сам определял – «freelancer, свободным художником, исследующим политику изнутри, из чрева нации».

Для блогерства Коле не хватало сущей мелочи – личного компьютера, так как печатная машинка для этого дела абсолютно не подходила, даже если это был раритетный «Ройял». Муза-Надежда уже работала в нужном направлении – сверхурочно мыла подъезды в соседнем доме, а Коля «брал уроки профмастерства у специалиста» – пятиклассника из седьмой квартиры, и круглосуточно смотрел по телевизору новости, чтобы «не слыть невеждой в блюдах национальной политической кухни». По обыкновению, вечерами Николай докладывал Богдану о ситуации в мире, и нужно признать, получалось это у него намного лучше, чем сочинять пустые романтические куплеты.

В воскресенье шестнадцатого сосед пришел чрезвычайно рано. Он был в строгом деловом костюме, неожиданно чинный и серьезный. Правда, сказать, что он просто пришел, значит, ничего не сказать. Сначала в квартиру вломился запах Николая, его новый парфюм, которым с недавних пор Коля безбожно злоупотреблял. Аромат был настолько густым и насыщенным, что казалось, будто сосед моется «О'Женом» и даже стирает в нем свою одежду. Насколько знал Богдан, запах этого одеколона при нормальном употреблении легкий, свежий, в армии им его друг, Александр, пользовался, но сейчас лошадиные дозы парфюма давили на голову, не давали дышать.

От избытка аромата Наталья чихнула, закашлялась и, неожиданно вспомнив, что у неё «на плите чайник», пулей выскочила из комнаты, опрометчиво забыв, что чайник в доме со свистком. Знающий об этом, Николай подозрительно повёл ухом в сторону приоткрытой двери, но даже не возмутившись по случаю потери потенциального слушателя, что на него и вовсе не было похоже, молча стал в позу.

«Сегодня ушел Крым! – торжественным голосом Левитана, с эффектными паузами, объявил он, вынул из кармана белоснежный платок, театрально промочил абсолютно сухие глаза и так же пафосно закончил. – Но мы не будем горевать, ведь нам открыт весь мир! Нас ждет Париж, Милан и Рим! Вперед, друзья! Вперед!»

После довольно длительной паузы, рассчитанной, скорее всего, на продолжительные аплодисменты, сосед гордо вскинул голову, выразительно взмахнул ею на манер Андрея Миронова, и отбыл в своё расположение, чуть не упав при этом, банально споткнувшись о порог входной двери.

М-да, референдум на полуострове ещё не закончился, а Николай уже обнародовал результаты. Странно это, очень странно, тем более, что у Богдана было свое мнение по этому поводу, и явно не в пользу России.