Танюшке, заметив, что она на каблуках и шепнула мне про уставшие ноги, активно начал предлагать присесть на его переносную скамеечку улыбчивый мужчина лет тридцати пяти, с двумя протезами. Да. Вскочил и уступил свое место. Такой современный Маресьев. Я в курсе, что род войск другой, но поведение абсолютно как у героя нашего детства. Мы засмущались. Танюшка отнекивалась. Момент и неловкий, и приятный одновременно, и поучительный – все сразу. Хотела бы я, чтобы эту сцену увидели некоторые мои молодые приятели-сценаристы, писатели. Героев им нет современных… Не знают, о ком писать.
Чуть позже офицера, который был на протезах, обнаружили, захватили и утащили с собой его товарищи. Мы помахали друг другу руками на прощание. Друзья обещали наябедничать его жене. Что вот, мол, оставишь орла одного на два часа, а он уже с красавицами знакомится. И все в таком духе.
В какую-то паузу, когда всех стали приглашать пройти вниз по площади к сцене и послушать песни (нет, нас не тянуло, попса под фанеру не впечатляла совершенно), мы обратили внимание на двух очень-очень пожилых друзей. Ветераны ВОВ. Десант.
Если мы не перепутали их звания – лейтенант и капитан. Красные Звезды. Другие награды. Невысокие седые дедушки стояли рядом с нами, чуть левее, мы раньше не заметили их за рослыми молодыми офицерами, и довольно громко подтрунивали над собой. Решали, куда им выдвигаться: домой, в больницу, в гости, другие варианты.
А по площади на крейсерской скорости рядом с нами несколько раз мелькал один из организаторов – подполковник, лет сорока с хвостиком, очень сухощавый, подтянутый и явно на нервах. А что? Могу его понять. Накладки какие-то. Шаманов задерживался. Кому-то из пожилых гостей «Скорая» понадобилась. Хлопот офицеру хватало. Он с двумя телефонами и зверским выражением лица мелькал, распоряжался.
И вот остановился банально перевести дыхание. Тем более что праздничная программа в этой точке завершилась и переезжала в следующие пункты.
Тут два седых морщинистых ветерана обратили на подполковника внимание. Подтолкнули друг друга локтями и проказливо – другого слова я не подберу – вытянулись в струнку. Синхронно, четко отдавая честь старшему по званию.
Надо было видеть, как изменилось лицо моложавого подполковника. Он в лет оценил ордена, планки наград… Заметил наше внимание к ситуации. Просиял в какой-то мальчишеской улыбке. И сам отдал ветеранам честь с невероятным уважением, даже каблуками лихо прищелкнул, словно курсант перед генералом.
Дедушки громко засмеялись. Оценили. Подполковник кивнул нам. Тут у него зазвонили оба телефона. Он глянул на входящие, ответил на один и помчался с телефоном у уха куда-то в сторону, работа продолжалась.
На сердце долго сохранялось невероятное тепло.
Козетта
В конце мая Елизавета по делам ездила на конюшню, с которой Вольт переехал на новое место четыре года назад. На обратном пути через поселок, по дороге к платформе, она встретила девочку, которую мы между собой в прошлом по аналогии с героиней Гюго, из-за внешнего сходства и некоторых печальных параллелей судьбы, называли Козетта.
Хочу рассказать вам о ней.
Итак. Чтобы выехать в поля, надо пересечь окраину поселка. Елизавета в то время на конюшне еще не освоилась. Да и Вольт у нее был всего пару лет. Период взаимной учебы, притирки во всей сомнительной красе. Время цвета синяков и ссадин.
Поэтому она любила ездить одна. Меньше позора перед опытными наездниками, если что. Ей постоянно давали простые рабочие советы – отдубасить жеребца хорошенько, чтобы не выеживался, и так далее. А надо знать мою дочь, которая терпеть не может, когда кого-то избивают и мучают… У нее нечто вроде аллергии на такое.
На окраине, а дело было в самом начале лета, Елизавета и Вольт регулярно встречали стайку детей младшего школьного возраста. Самому старшему около десяти лет. Остальные поменьше. Верховодил эффектный смуглый мальчишка. А хвостиком в компании, на некотором отдалении от остальных, всегда плелась замурзанная девочка. Стриженная слишком коротко и неаккуратно одетая. Елизавета хорошо это помнит, в одни и те же все лето хэбэшные шортики с майкой, копеечные застиранные вещички…
Девочку слегка травили, обзывали, но не прогоняли окончательно. А она отчаянно хотела нравиться этой компании, быть своей. Сбитые коленки, кошмарные мальчиковые сандалии, обгрызенные ногти. Елизавета не сразу обратила на малышку внимание.
Все решил случай. Однажды девочка подняла голову, и они встретились глазами. Взгляд затравленного зверька. Красные опухшие веки…
Лиза остановила Вольта. И обратилась к малышке:
– Привет. Как тебя зовут?
Компания многоголосо загалдела. За молчащую девочку стали отвечать и заводила, и его приятели. Мол, вяжется тут к нам. Дурочка с переулочка…
Лиза всех проигнорировала. И слезла с коня. Присела рядом с ребенком, чтобы уравняться в росте. Представилась.
– Я Елизавета. А это Вольт. Ты ему понравилась. Хочешь, покатаем?
Малышка отчаянно закивала головой. Теперь она уставилась вниз, на дорогу. Лиза смотрела на ее грязную макушку, на тонкую шею.